Я, Он, Наши дети и рецепт мыла из хлеба - страница 10

– Конечно, а что надо-то?

– Да с диска, говорят, прочитать, как композитора фамилия и как песня называется

Я обрадовалась. Такое знание у меня было. Мы поболтали, и они говорят: Мы вам позвоним.

В то время чтобы дождаться звонка, надо было сиднем сидеть около стационарного телефона и не отходить от него ни на шаг, чтобы ничего не пропустить. Отойдешь в туалет и думаешь потом: А вдруг мне звонили, пока я уходила? Я немного подежурила у телефона, но потом плюнула, не сидеть же вечно дома. А они мне действительно позвонили спустя какое-то время.

– Такое дело, говорят, давайте приходите, будете сидеть эфир выпускать.

Сейчас эта должность называется выпускающий, тогда нас именовали операторами эфира. Работа непыльная. Ничего говорить не надо, сиди ручки крути, рекламу пускай, людей в эфир выводи. Но зато сразу зарплата человеческая (первая в моей жизни), документы оформлены официально. Я ходила на работу в свою смену, выводила людей в эфир, получала какие-то деньги, и мы на них жили. У Вовки появилась возможность не бегать бесконечно по каким-то стремным халтурам, а немного плотнее заняться музыкой.

Я, с одной стороны, хотела, чтобы мой любимый музыкантом стал, у него хорошо получалось, я это видела. А с другой – время от времени его пинала, чтобы он как-то определился с родом своих занятий. Рассказывала Вовке о том, что человека без высшего образования ждет тюрьма или там метлой махать всю жизнь – но это если повезет. Мне так говорили с моих яслей примерно, я была в этом уверена, и Вовке транслировала. Своим детям я спустя много лет в аналогичной ситуации говорила- Пойдешь работать в Макдональдс, но тогда это не было угрозой, это, знаете ли, был счастливый билет. Пойди еще устройся в тот Макдональдс. Родители его тоже песочили, твердили-Иди хотя бы троллейбусы води, что ты, как дебил. Надо же какую-то работу иметь!

Вовка куда-то устраивался, потом бросал – и так бесконечно.

А в промежутке между всеми этими работами и курицей-гриль по праздникам мы умудрились сходить зарегистрироваться. Вообще наши родители как-то на удивление спокойно восприняли наше сожительство. У Вовкиных папы и мамы уже один такой был, старший, музыкант с соответствующей атрибутикой в виде жен и прочих женщин, им было не привыкать. А моя мать сказала:

– Ну и ради Бога, ну и живите. Но лучше было бы все-таки пожениться. Все же по-правильному должно быть. Если учиться – то в приличном вузе. Если стали вместе жить – надо как-то пожениться.

Я кивнула, пришла к Вовке и говорю:

– Тут мне сказали, что как-то надо пожениться.

Вовка сказал:

– Отлично, свадьба – еще один повод для праздника. Давай выберем какой-то промежуток в календаре, когда праздников нет, и разбавим его. Зимой мой день рождения и новый год, осенью – твой день рождения. Вот, летом самое оно, скукотища, нет никакого повода гульнуть. Давай летом поженимся!

Мы оповестили друзей, сшили мне у портнихи платье, оно было очень короткое и нелепое: колокольчик, из которого торчали две очень худенькие ножки. Чувствовала я себя в нем глупо, а выглядела смешно. Родители, ожидаемо, были в ужасе. Все же должно было быть не так. Где платье в пол, где фата? Невеста с голыми ногами, гости ржут, как ненормальные, никакой серьезности. Вовка в пиджаке с огромными плечами – своих плеч под тот пиджак, который у него был, он не имел. Длинные волосы, серьга в ухе – в общем, тоже на солидного жениха никак не тянет. Вовкин отец ездил в командировку в Иран и привез оттуда кольца. Они были велики нам, Вовка свое кольцо, когда оно у него на пальце очутилось, зажал соседними пальцами, чтобы не свалилось прямо сразу. Довольно быстро выяснилось, что кольца наши не из золота. Это был металл, который сиял невероятно и косил под золото всеми доступными способами, но единственное, чего у него не было совсем – это прочность. Его можно было пальцами сплющить. Что мы регулярно и делали, подгоняя кольца под нужный размер. После Загса мы бухали в каком-то кинотеатре, который превратили в молодежный клуб. Было так весело, что мало кто помнит нашу свадьбу. Так началась наша семья. Мне было 18 лет…