Та издает носом фыркающий звук:
– Непрерывный спуск по спирали.
Пол заходится от восторга:
– Никогда не скажет одно слово, если может использовать два! Вот такая наша Пэм. Настоящий адвокат. Это ее способ сказать, что ты достиг дна выгребной ямы. – Он протягивает мне кусок картона в качестве матраса и несколько газет. – Вот. Засуньте несколько под джемпер и приберегите одну, чтобы ночью накрыть лицо. Сами удивитесь, как это согревает.
– Спасибо, – говорю я. Но не могу оторвать взгляда от кучи одеял в магазинной тележке.
– Даже не думайте стащить одно из них, – предупреждает Пол. – Она вам глаза выцарапает. Лучше глотните вот этого. – Он протягивает мне бутылку водки. – Сразу пожар в животе!
Вскоре я чувствую, как тепло расползается по венам.
– Передавай дальше! – требует мужчина рядом со мной. Он в поношенном костюме в тонкую полоску, как работник офиса, но кайма неподшитых брюк превратилась в бахрому.
Затем появляется женщина с целой коллекцией серебряных колец в бровях, несущая картонные коробки.
– Смотрите, что осталось в пиццерии для нас!
Все бросаются ей навстречу в безумном порыве и набивают рты. Даже женщина с тележкой просыпается и присоединяется к пиршеству.
– Делите на всех! – кричит другой мужчина, оттирая меня локтем в сторону.
Еда кончается прежде, чем я успеваю до нее добраться.
Мой рот переполнен слюной. Я почти чувствую вкус пиццы с расплавленным сыром и помидорами, сбрызнутыми маслом.
– Эй! – кричит тот же мужчина. – Эта сука закрысила лишний кусок! Смотрите, она спрятала его в кардигане!
– Ничего я не крысила! – шипит женщина с тележкой.
Сверкает лезвие.
– Завязывай с этим! – Голос Пола подобен грому. Одной рукой он выхватывает у парня перочинный ножик, а затем быстро сует другую в карман кардигана женщины с тележкой и вытаскивает кусок пиццы. Он тут же швыряет его на землю и втаптывает каблуком. Нет!
Мне ужасно хочется кинуться к нему и выковырять, но я не хочу выглядеть настолько опустившейся.
– Если вы будете вести себя как неразумные дети, то к вам и отношение будет такое же, – говорит он.
На какое-то время становится тихо. Затем женщина с волосами-сосульками запевает «Долгий путь до Типперэри». Остальные присоединяются, а я просто хлопаю в ладоши и раскачиваюсь из стороны в сторону. То и дело задеваю плечом мужчину в костюме, но он, кажется, не возражает. Впервые за долгое время я расслабляюсь. И хихикаю, как подросток. Мы шумим все сильнее, образовав круг и взявшись за руки.
– Да заткнитесь вы все! – рычит мой ирландский приятель. – Хотите, чтобы приехали копы и забрали нас?
Никто не слушает. Кто-то затягивает песню снова. Это наша песня.
Я отпускаю руки своих соседей и затыкаю пальцами уши.
– Хватит! – кричу я. – Прекратите!
Мне кажется, что легким не хватает воздуха.
– Что на тебя нашло, черт побери? – спрашивает женщина с волосами-сосульками.
– Разве вы не слышали, что он сказал? Нас сцапают, если не прекратим галдеж.
– Да кем ты себя возомнила? – негодует женщина с тележкой. – А зачем ты все время вот этак потираешь руки и суетишься? Эта хрень сводит меня с ума.
Я не знаю, что ответить.
– Оставьте ее в покое! – кричит Пол. Парень явно пользуется среди них авторитетом. Все разбредаются по прежним местам. Я ложусь на картонку, поджав ноги. Некоторые прижимаются друг к другу, чтобы согреться. Но я сама по себе. Это нормально. Я к такому привыкла.
