Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть вторая - страница 7

Именно в этот момент маятник внутри Филиппа качнулся в сторону мира. Именно в этот момент он подумал: следует довериться мнению Мориньера. Тот так редко ошибается. В конце концов, если политика пряника не принесёт нужных результатов, всегда можно вернуться на прежние позиции.

Доведя себя до этой последней успокоительной мысли, он снова заговорил.

– Защищать интересы своего Короля и своей страны – не значит бессмысленно размахивать шпагой и горланить: «Франция, вперёд!» – произнёс, оборачиваясь к членам Совета. – Франции нужны земли. Не трупы, не реками льющаяся кровь. А земли. Земли, на которых можно будет жить, а не только умирать. Его величество ожидает, что мы, именно мы с вами, обеспечим процветание французов на этой земле. Чтобы добиться этого, нужно быть не только воинами, но и дипломатами. Дипломатами – в первую очередь.

Он обвёл взглядом сидевших за столом. Тишина, повисшая в комнате, со всей очевидностью демонстрировала степень всеобщего удивления. Клод де Жерве перестал стучать пальцами по столешнице, уставился на Филиппа в онемении. Вассера откинулся на спинку стула. Смотрел со смесью изумления и благодарности.

Все прочие тоже выглядели ошеломлёнными.

Одни торжествовали, обнаружив неожиданно в своих рядах такую важную птицу – королевского посланника, другие старались скрыть замешательство. Но молчали все. Не находили слов.

Договорив, Филипп не стал дожидаться очевидно запаздывавшей их реакции. Как и не стал дожидаться окончания Совета. Поблагодарил за внимание, откланялся. Когда он был уже внизу и готовился выйти на улицу, его окликнул монсеньор де Лаваль.

Прелат вышел из зала заседаний вслед за графом де Грасьен и теперь стоял на площадке верхнего этажа, глядел вниз. Удостоверившись, что граф услышал его призыв и остановился, епископ заскользил ладонью по гладким перилам, почти бегом спустился по лестнице. Подошёл к Филиппу, взглянул на него с интересом.

– Устал я что-то от этих крикунов, – сказал. – Вы собираетесь домой, господин де Грасьен?

Филипп кивнул:

– Да, ваше преосвященство.

Монсеньор де Лаваль поблагодарил слугу, распахнувшего перед ними двери. Шагнул наружу, спустился по ступеням на мостовую.

– Я давно хотел пообщаться с вами в неформальной обстановке. Быть может, вы согласитесь отужинать в моём доме?

Улыбнулся вдруг озорно.

– До начала Великого поста мы можем позволить себе кое-какие излишества, не так ли?

*

Филипп чувствовал себя утомлённым и желал побыть в одиночестве. Но отказать главе Церкви не решился. Да и возможности такой у него практически не оказалось – едва они ступили на мостовую, как подали экипаж епископа. И монсеньор де Лаваль, улыбнувшись, повёл рукой в сторону распахнутой форейтором дверцы.

Филипп шагнул в глубину кареты, опустился на сиденье. Взглянул на устроившегося напротив прелата – тот продолжал улыбаться едва заметно. Улыбка таилась во взгляде, в чуть заметном изгибе тонких губ. «В такие моменты кажется, – подумал Филипп, – нет на свете человека более тихого и успокоенного». Однако он видел монсеньора де Лаваля и другим: жёстким, холодным, неумолимым. Тогда в глубине глаз прелата вспыхивал инквизиторский огонь. И невозможно было ни обмануть его, ни противостоять его воле.

*

Пока карета двигалась по узким улицам, Филипп де Грасьен пытался понять: зачем сегодня он вдруг понадобился его преосвященству? За всё то время, что он, Филипп, жил в Квебеке, они встречались на заседаниях Совета, на вечеринках и балах. Время от времени обменивались с епископом парой-другой фраз. Но между ними не было какой-либо особой дружеской расположенности, оттого до сих пор они ограничивались встречами на людях. Только дела – ничего личного.