– Как тебе куратор? – шепотом спросил я.
Она не услышала меня и сказала: «Что?»
– Я говорю, как тебе куратор?
– А. Ну, она вроде ничего, – улыбаясь, ответила она.
– Да, мне тоже понравилась. Такая миленькая. Надеюсь по характеру такая же.
– Ну да, – разделила мои ожидания Ася.
– Почему филфак? – спросил я уже нормальным голосом.
– Плохо говорю. А тут вроде как говорить учат, – иронично ответила она.
– По тебе не скажешь. Ну-ка скажи скороговорку: «От топота копыт пыль по полю летит».
Она повторила скороговорку и сказала: «А теперь ты повтори: на Чанди Чоук в четверг четвертого числа, в четыре с четвертью часа, четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж».
Я серьезно посмотрел на нее и сказал:
– Я так понимаю, ты ждала этого момента всю жизнь? Ну хорошо. Расшифруй мне первые слова. Как там, «Чангничек»?
Она засмеялась.
– Нет, Чан-ди Чо-ук, – проговорила она четко и медленно, – это какой-то индийский праздник. Я смотрела фильм в детстве и почему-то запомнила.
– Да, у меня подобного мусора в голове тоже достаточно.
Всю оставшуюся дорогу я пытался безуспешно повторить эту фразу, а она смеялась и из раза в раз исправляла меня. Смог я повторить фразу только на следующий день после того, как выучил ее дома: после собрания первокурсников она передала мне листочек с написанной скороговоркой.
Мы быстро сблизились. Без стеснения мы тянулись друг к другу, делились сокровенным, между нами было много общего: интересы, взгляды, темперамент. Оба мы были с ней на вершине иронии и сарказма, хотя на самом деле они были для нас лишь защитным куполом в обществе других: внутри мы были боязливыми и ранимыми. Одним словом, именно в друг друге мы нашли опору в этом новом одновременно пугающем и влекущем мире «взрослой жизни». Мы стали ходить везде вместе, помогать друг другу по учебе. И все, конечно, думали, что у нас роман. Мы эту легенду никак не подтверждали, но и не опровергали – нас забавляло, как все вокруг строили догадки о том, что же между нами на самом деле.
Так как я был парнем, а Ася – девушкой (удивительные факты, не правда ли) дружба наша пережила период, когда оба мы стали какими-то скованными, будто в ужасе ожидали следующей ступеньки нашего общения, взойти на которую неизбежно предложит один из нас. И вот однажды, в один из дней после нашей учебы, я предложил ей искренне поговорить, чтобы определить, что же между нами. Мы сели на безлюдной аллее, и я сказал, что испытываю к ней глубокую любовь, но она не романтическая, а она сказала, что тоже видит во мне близкого без романтического подтекста. Так, одним разговором мы и облегчили всю тяжесть, нависшую над нашим общением, – и больше она к нам не возвращалась.
Меня всегда раздражала фраза: «Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает». Особенно, когда человек транслировал ее на широкую публику. В такие моменты я с долей раздражения думал про себя: «По себе людей не судят. И вообще, почему, исходя из своего субъективного опыта или опыта людей из твоего окружения, ты делаешь такое громкое заявление?» Я давал лишь одно объяснение, почему такие люди определяют пол выше человеческого – они не способны к подлинной дружбе как таковой, они лишены ее понимания. Ведь так глупо лишать себя общения с человеком противоположного пола, который интересен тебе прежде всего как личность, только потому, что вы «должны» испытывать к друг другу сексуальное влечение, которого между вами на самом деле нет, будто вы не выполняете «главный критерий» между общением мужчины и женщины.
