Читать онлайн Аксана Казиновская - Я помню тепло рук твоих

Книга издается в авторской редакции

© А. Казиновская, 2025

© Оформление КнигИздат, 2025

Заснуть не получалось, события прошлого дня вспыхивали в её измученном сознании, наваливались волнами и беспощадно давили. Мозг судорожно восстанавливал картинки и тут же старался их стереть. Наташа не могла это принять. Вера в то, что всё происшедшее – недоразумение и всё выяснится в ближайшее время, ещё очень крепко жила в ней.

Но страх, этот чудовищный, всепоглощающий и непреодолимый страх поднимался с пола, судорогой сводил ноги и сдавливал грудь и горло. Хотелось спрятаться, зарыться, уйти, убежать, ускользнуть от действительности, вычеркнуть, выдернуть прошедший день из жизни и памяти. Пусть всё вернётся на свои места, пусть этот ужас исчезнет, испарится и всё будет как прежде.

О том, что люди могут быть очень жестокими и злобными, она знала не понаслышке. Но надежда на благополучный исход всё ещё теплилась в душе. Наташа отчаянно цеплялась за неё и не желала отпустить, ответственность за детей добавляла сил. Сжав худенькие, миниатюрные ручки, она старалась подбодрить сама себя, повторяя как заведённая:

– С ним не может ничего случиться. Он вернётся, он обещал, он сильный и умный. Кто посмеет причинить ему вред?

Она закрыла глаза, и всё пронеслось заново:

«… Вот зазвонил дверной звонок, она с лёгкостью подбежала к входной двери, абсолютно ничего не подозревая и добродушно улыбаясь.

– Интересно, кто решил нас навестить?

Повернула замок, открыла дверь. В одну секунду сильная мужская рука схватила её и откинула в сторону, припечатав к стене. Следом за непрошеным гостем в гостиную, не церемонясь, вошли ещё трое мужчин. Один подошёл к мужу, который вышел на шум.

– Казиновский Тадеуш Яковлевич?

– Да, это я.

– Одевайтесь и следуйте за нами.

Наташа смотрела на мужа и ничего не понимала. Он, казалось, был спокоен, выдавала только тоненькая, чуть заметная пульсирующая жилка на шее, которая то выступала, то пропадала.

Спокойным, уверенным голосом он произнёс:

– Я арестован? Какое обвинение мне предъявлено?

– Всё узнаешь в своё время, да побыстрей, не заставляй себя ждать!

Тадеуш только качнул головой, наглость этих людей говорила сама за себя.

Прижатая к стене, Наташа не могла сдвинуться с места, от сумасшедшего стука своего сердца мысли путались. Что за люди ворвались в её дом? Их надменные гримасы не могли обмануть её тонкое, чувствительное восприятие, от них веяло холодом, ледяным превосходством. Цинизм и безнаказанность и ещё что-то мерзкое исходило от них.

С такими людьми она уже сталкивалась в своей жизни давно, когда была совсем ребёнком. Именно такие вот люди, «хозяева жизни», врывались уже в её дом для того, чтобы убить родителей, уничтожив за несколько секунд всё, что было для неё дорого и свято.

Страх, этот жестокий страх, который со временем исчез благодаря любви и теплу очень многих людей, и в первую очередь благодаря её мужу, вернулся. Вернулся вновь, сковав всё её тело. Ей стало трудно дышать. Боязнь за мужа росла с огромной скоростью. Она понимала, что его спокойствие выработано за годы службы, что сейчас он принимает решение и лихорадочно всё обдумывает, но какое решение он примет, она угадать не могла.

Ну, а Тадеуш прекрасно знал, кто сейчас стоит перед ним. Спорить с людьми этого ведомства было абсолютно бессмысленно. Натасканные шестёрки с безграничными полномочиями – редкостная извращённая сволочь.

«Избежать ареста не удастся, только жену напугаю, – пронеслось у него в голове, – она и так напугана. Но кто, какая гадина хочет убрать меня, какую цель преследует? Что кроется за этим арестом? А главное, что мне могут предъявить в конечном счёте?»

Вопросы и предположения роем закрутились в его голове. Надрывный детский плач быстро перегрузил его мысли. Он поднял глаза на жену, сердце ёкнуло: «Что теперь будет с моими девочками?»

Сжав кулаки, Тадеуш тихо произнёс:

– Наташенька, Диночка плачет, подойди к ребёнку, пожалуйста.

Как по приказу железные тиски ослабли, она высвободилась из чужих рук и подбежала к детской кроватке, приподняла Дину и прижала к груди. Обычно очень спокойный ребёнок сейчас захлебывался в истерике. Наташа пыталась успокоить дочь, но безуспешно. Покачивая и нежно целуя её, она потихоньку передвигалась к двери. Оглушительный стук сердца путал её мысли. Всё происходило как будто в замедленном ритме, как будто во сне. Её сознание говорило ей, что всё это она уже видела. Его не заберут, я не позволю.

Тадеуш застёгивал на ходу мундир, его толкали к двери, не церемонясь в выражениях. Вот он поравнялся с ней, поднял свои зелёные глаза, приостановился, протянул к ней руки, слегка сжав её плечи:

– Натка, не бойся, не бойся, милая, с честного человека шкуру не снимут. Не бойся, я вернусь. Верь мне, я вернусь.

Его тут же с силой отдёрнули от неё и отбросили к дверному проёму.

Всё происходящее замерло, только его глаза, его родные до боли глаза, и нежные сильные руки сфокусировались в её сознании. Она уже ничего не слышала, ноги стали подкашиваться, ослабели руки. Наташа смотрела на своего любимого и понимала, что, может, она его больше не увидит, как когда-то своих родителей. Всё повторялось, опять «нехристи» ворвались в её дом, готовые всё растоптать и уничтожить. Разум затуманился, тело становилось ватным. Собирая всю волю в кулак, она попыталась закричать: «Не пущу!», но вырвалось только: «У-у-у-у-у!», и слёзы брызнули из глаз, заливая лицо. Совсем рядом она услышала голос соседки:

– Ребёнка держите, ребёнка держите, уронит.

Кто-то выхватил у неё Диночку. Когда она сползла на пол, сунули обратно. Все куда-то ушли и дверь прикрыли. Даже соседей нет, все попрятались. «Хорошо, Валечки нет дома, – подумала Наташа, – и она не видела, как толкали и пихали её отца к двери и что при этом говорили».

Она прижала дочку к груди и нежно поцеловала:

– Успокойся, успокойся, родненькая. Папа сказал, что всё будет хорошо, он вернётся, он обещал, он никогда не обманывает…»

Не в состоянии больше думать об этом, она тихонько поднялась с кровати, встряхнув головой. Бесшумно подошла к детской колыбельке, аккуратно поправила мягкое нежнорозовое одеялко. Диночка безмятежно спала. Лунный свет проникал в комнату через неплотно сдвинутые песочные шторы, освещая полоску ковровой дорожки. В лунном свете ангельское детское личико её малюсенькой доченьки было ещё прекраснее.

– Чудо моё чудное, какая же ты ещё маленькая и хрупкая.

Наташино лицо на мгновение разгладилось, наполнилось нежностью и любовью, но гнетущие мысли вновь смахнули умиление, она тяжело вздохнула:

– Как уберечь тебя от зла и ненависти, как уберечь и сохранить в этом негостеприимном мире.

Лёгкий шорох заставил её вздрогнуть и повернуться – её вторая дочка, Валечка, повернулась во сне и раскрылась. Наташа тихонько, чтобы не разбудить, поправила Валечкино одеяло. Постояв немного, она перекрестила своих спящих дочек и вернулась в кровать. Заснуть всё равно не получалось, на душе было тяжело. Эта тяжесть сдавливала её, выворачивала наизнанку и не давала расслабиться. Она прислушивалась к тишине, к поскрипыванию и шуршанию, старалась успокоиться. Ворочаясь с одного бока на другой, она думала только об одном: когда он вернётся домой, когда же всё прояснится. Под утро в один миг ей стало совсем легко, как будто с неё сняли тяжелый груз, тиски разжались, она успокоилась, сон стал поглощать её разум. Поправив в последний раз подушку, она покорилась усталости и погрузилась в сон.

«… Входная дверь медленно со скрипом открылась. В тёмном проёме стоял её Тадеуш. Лицо у него было бледное и какое-то чужое. Стоял босиком, в одном нижнем белом белье.

– Господи, ты напугал меня, что с тобой, почему ты так…

Наташа не успела договорить, посмотрела в его глаза и ужаснулась. Невольно она вскинула руки к лицу, вся сжалась, не зная, что и думать. Как она всегда любила эти зелёные лукавые глаза, такие родные, нежные и задорные, в которых она всегда черпала силы, любовь и уверенность. Но сейчас она видела в них только невыносимую боль. Внимательно всмотревшись, она почувствовала, что он боится за неё. Ей и говорить уже не нужно было, но Тадеуш сказал:

– Наточка, пожалуйста, будь осторожна, береги себя и девочек, постарайся, ради меня постарайся.

Она протянула к нему руки, ей невыносимо хотелось прижать его к себе, но он остановил её жестом руки:

– Я ненадолго, милая, пришёл к Якову, мы на рассвете уходим. Мне и оставить вам нечего, родные мои.

Пошарив рукой в кармане подштанников, он достал горсть мелочи и положил на стол. Мелочь покатилась по столу и стала падать на пол. Как заворожённая она смотрела на падающие монеты, которые со звоном ударялись о паркет. Их становилось всё больше, новенькие, сверкающие, они приковали её внимание. Когда она подняла глаза, мужа уже не было. Наташа вскрикнула, попыталась бежать вслед за любимым, но не могла тронуться с места. Все её тело рвалось вслед за ним – догнать, догнать скорей. Он не может уйти, не должен. Но она как будто приросла к полу. Оставалось только кричать:

– Нет, нет… не уходи, останься, не пущу… у-у-у!

Давясь словами и задыхаясь от удушья, сковавшего всё тело, она опустилась на пол…»

Очнувшись от сна, она долго не могла прийти в себя, кошмар не покидал её. Пальцы стискивали одеяло с такой силой, что их свело и скрючило. От учащённого стука сердца дыхание сбилось с нормального ритма. С трудом разжав пальцы, она откинула одеяло. Помассировав руки, дотронулась до лица, щёки были мокрые от слёз. Ночная рубашка прилипла к телу, вся потная. Голова кружилась, подташнивало.

«Господи, что же это? Все будет хорошо, все будет хорошо, – твердила она сама себе, – этот кошмар закончится. Якова отпустили, и Тадеуша отпустят. Господи, ведь он ни в чём не виноват. Я должна что-то делать, как-то разузнать, помочь. Пойду на его работу, может, девчонки, его секретари, что-то слышали, может, вместе мы что-нибудь придумаем?»

Она привстала, спустив трясущиеся ноги с кровати. Посмотрела на дочек, они ещё спокойно спали. Наспех приняв душ, собрав волосы в тугой узел, быстренько оделась и вернулась в комнату к девочкам.

Диночка уже стала ворочаться, открыла свои голубые глазки, стала покряхтывать, словно спрашивала: «А где же мама?» Наташа взяла её на руки, нежно поцеловала в носик и крепко прижала к груди. Диночке это не очень понравилось, но, учуяв, что молочко где-то рядом, стала причмокивать. Маленький точёный носик забавно приподнимался, когда ребёнок начинал морщиться, выражая свое недовольство и непреодолимое желание наконец отыскать долгожданный молочный источник. Матери пришлось быстренько удовлетворить настойчивое желание своего дитя. С жадностью чмокая, малышка упиралась носиком в грудь, а малюсенькие, хрупкие пальчики аккуратно, но настойчиво держались за Наташин халат.

Старшая дочурка тоже проснулась, начала одеваться, мурлыча под нос любимою песенку и задавая кучу вопросов:

– Мам, мам, мы на прогулку пойдём? А тётя Надя к нам придёт? А папа из командировки скоро приедет?

«Всё как всегда, только без тебя, родной мой. Где же ты, где же ты? – стучало у неё в голове. – Как помочь тебе? Как не навредить тебе?»

Она что-то делала по дому, готовила еду, кормила детей, укачивала Диночку, но всё по инерции. А сама смотрела на часы. Сейчас придёт Надежда, и я смогу уйти, может, удастся что-то узнать и как-то отвести беду.