Я помню тепло рук твоих - страница 5

Наташа кивнула. Всё, что ей сейчас говорила эта мудрая женщина, она просто старалась запомнить, а переварить уже потом как-нибудь дома придётся.

Нона продолжала:

– Говорить мне о невиновности и ошибках не стоит, сама догадываюсь, и поверь, всё происходящее в последнее время наводит ужас. Да и говорить об этом нельзя, даже очень тихо нельзя: стены имеют уши. Очень сильно мешал кому-то муж твой, это уж точно. И фамилия его пригодилась, Казинов-ский, и наверняка дело подтасовали умело, но об этом молчи, я ничего не говорила. Всё, девочка, у тебя будет совсем по-другому теперь. С работой для жены врага народа будут трудности большие, да ничего, всё как-нибудь образуется. Месяц-другой, я думаю, продержитесь, а там придумаем что-то.

Нона нежно погладила Наташу по голове и тяжело вздохнула:

– Я знаю, нет таких слов, чтобы тебя утешить. Только умоляю, Наташенька, будь благоразумна. Его уже нет, а тебе и детям нужно жить. Сбереги его детей, постарайся. Сейчас вытри слёзы и тихонько домой, домой. Провожать тебя никто не сможет. Сева проследит сзади, на расстоянии, чтобы опять плохо не стало. Близко ему к тебе сейчас подходить нельзя. Крепись, крепись, девочка, по-другому нельзя, ты – мать двоих детей. Ты обязана их беречь, перед мужем обязана.

Нона смочила свой носовой платок водой и протёрла опухшее лицо Наташи.

Наташа встала:

– Я пойду на улицу, мне одной надо побыть.

Нона остановила её жестом руки:

– Подожди, я гляну, что в коридоре делается.

Она выглянула в коридор.

– Никого нет, иди потихоньку. И постарайся меня услышать, не наделай глупостей, рисковать тебе нельзя, дети у тебя, и это самое главное.

Она прикрыла дверь за Наташей, а у самой навернулись слёзы: «Бедная девочка! Как тут сил на всё это «блядство» набраться? Как жить? Как работать? Круг сужается, нужно самой переводиться в более спокойное место и делать это как можно быстрее, иначе буду следующей. А Наташке надо помочь с работой обязательно». Нона взяла ручку и в ежедневнике написала: «Работа для Натальи, срок исполнения – месяц».

Наташа быстро спустилась по лестнице и вышла из здания. В голове всё перемешалось, всплывали только отдельные фразы: «кто-то в замешательстве выпустил обойму», «секретная информация», «никто правды не скажет». Она почти бежала и остановилась только у дверей своего дома. Прислонившись лбом к стене, в ужасе подумала: «Могут меня выселить из этого дома, и куда я тогда пойду? Я приму решение завтра, всё потом».

Очень кружится голова. Медленно открыв дверь подъезда, постояла немного и потихоньку пошла по лестнице.

Дома никого не было. Она закрыла входную дверь, подошла к кровати и легла. Слёзы струились по щекам, рот пришлось закрыть двумя руками, чтобы вой и страшные гортанные крики, которые рвались из неё наружу, не услышали соседи.

Его больше просто нет, нет совсем. Почему, почему меня всегда бросают самые близкие и дорогие сердцу люди? Без них немыслимо жить, дышать, просыпаться и радоваться жизни. Сначала мама и папа, когда мне было девять лет, а теперь муж – моя половинка, частица меня самой. Тогда, в детстве, если бы не дядя, мамин брат, которому сообщили соседи о смерти родителей, я бы просто не выжила. Папу и маму тоже расстреляли, только в девятнадцатом году, и они – тоже враги народа: слишком хорошо жили. Экспроприировали у нас имущество и заодно, помахав наганом, тоже нажали на курок. Вот, детки, живите новой жизнью в любви и радости. Всё это пронеслось у неё в голове одним мигом. Наташа поджала под себя ноги, обхватила голову руками и тихонько стала раскачиваться, так почему-то было легче.