Впиваюсь взглядом в длинные ресницы, лежащие на щеках, в длинную шею с родинками у яремной впадинки. Сонька откидывает голову на плечо уроду, лапающему обнажившийся живот, и открывает глаза.
И все.
Мы на дне самой глубокой пещеры.
Или все еще падаем туда.
Сука, в Марианский желоб проваливаемся.
И летим, прикованные друг к другу этими взглядами.
Вижу, как Соня напрягается, каменеет. Вот-вот смоется. Но я не отпущу.
Выбрасываю руку вперед и дергаю Соню на себя. Обхватываю впечатавшееся в меня тело, такое соблазнительное, желанное, совершенное. Лучше не бывает. Другого не нужно.
И меня клинит от того, что я чувствую, как наши сердца бьются, рвутся навстречу друг к другу. Штырит от того, какая она горячая, гибкая, сильная. Умираю от того, как она пахнет.
Я хуевый романтик, потому что запахов и стука сердце мне мало.
Меня заводит с пол-оборота только от прикосновения к ней. Кровь закипает в жилах.
А Соня…
Соня отталкивает меня.
5. Глава 5. Рэм
Вздернув подбородок, дерзко смотрит в глаза. Голубые озера из кипящих снова превращаются в ледяные, в них вызов и одновременно знак «Стоп».
Засунув руки в задние карманы джинсов, она медленно отступает назад на три шага. Нагло. Покачивая бедрами. Почти пританцовывая. А у меня ладони горят, как ошпаренные, оттого что я только что держал в руках запретный плод.
Мать твою! Когда она стала такая… такая… взрослая?
Еще зимой почувствовал, что я могу на нее влететь. Но она же моя подруга!
Откуда у нее эта грудь? Эта талия? Эти ресницы?
Когда, блядь, я это проморгал? Последние месяцы это было вопросом каждого дня. Какого хера она больше не милая Соня, к которой я привык?
Нет, она всегда была красивая. Я знаю.
Но раньше так не вышибало!
Это моя Сонька, которую отпускали на дискотеку или на вечеринку только со мной! А теперь она таскается по барушникам с каким-то недоделком и от нее пахнет пивом! Слабо, но пахнет! Она его терпеть не может, за каким хреном она его пила?
У нее и помада как будто не вся.
Губы припухшие, краска на них почти смазана. Блядь, она с этим ебанатом сосалась, что ли?
И меня так подрывает, что я рычу:
– «Спокойно ночи» уже кончились, какого хрена ты забыла тут ночью? – двигаю на нее, но Сонька просто показывает мне оттопыренный средний палец:
– Тебя не спросила, – усмехается она, заправляя за ухо короткую светлую прядь, которая тут же выскакивает обратно. – Я совершеннолетняя.
– Зря не спросила, – как меня бесит эта ее ухмылочка.
Снова хочу зацепить занозу за плечо, но недоумок позади нее наконец очухивается и заступает мне дорогу.
– Ты охамел? – неуверенно наезжает он. Сто пудов, это тот самый хороший парень Дениска. Гора мускулов, накаченных в тренажерке, но драться не умеет. Он же хороший…
Мамин пирожочек.
Сладкая бабулина булочка.
– А ты очнулся, да? – толкаю его. – Защитничек, да? С тебя штаны снимут, а ты, блядь, моргать будешь? Я ее с тобой не оставлю.
– Ты кто такой? – натурально начинает наглеть сопляк.
Небось Сонькин ровесник. Над верхней губой жалкие усишки девственника.
– Я тебе популярно объясню, кто я такой! – зверею уже я, видя, что Сонька виснет у него на руке.
Нашла кого жалеть!
Уже разминаю плечи, готовясь кое из кого сделать отбивную. Никогда не понимал Демона, который снимал стресс ломая челюсти, а вот теперь, кажется, вкуриваю.
– Рэм, какого хрена? – встает между мной и будущим куском мяса Соня. – Тебе джорданы жмут? В пиво официантка плюнула?
