Чуть более десятка лет прошло с той поры, как сел на стол боярский Радомир-боярин. Тринадцатый годок завершал жизненный круг его. Теперь уже взорам людским, когда случалось где встретить боярина, представал не ребенок, а вьюнош. Хотя и не муж пока, но и мальцом никто назвать не осмелился бы. Обогнал сверстников своих ростом и статью. На первый взгляд менее пятнадцати лет никто бы и не дал. Настал тот день, когда молодой боярин на совете своем отчихвостил, как надо, старшину оружейников за недочеты в кованой для него броне.
– Коли боярину делая, так посрамились, во что дружину мою рядите?! – Грозно с просил Радомир, стукнув кулаком по столешнице. – Наказать, – обернулся он к воеводе Путимиру, – достойно делам этим! Забери у него знак старшинский! Пущай молотом помашет да жирок сгонит. Обленился совсем.
– Может, простим на первой случай? – Попробовал заступиться за своего давнишнего товарища воевода.
– Ты совсем о мне уважения не имеешь, воевода?! Он мне броню порченную сует, как изволил молвить: «в дар от оружейной слободы», а ты его под крыло?! Будет так, как я сказал! Сейчас же сорви с него знак. И пусть идет со двора к наковальне!
– Воля твоя, боярин… – Произнес ошеломленный волевым поступком молодого боярина воевода.
– Наперед все на носу зарубите: вы подле меня для совету только, а не для того, чтобы воле моей перечить. Матушке моей перечьте, как прежде выделывали. Она терпела. Я этого терпеть не стану! Теперь послушаю каждого, как дела порученные им вершились. Что в том земля наша обрела: выгоду, аль потери.
– Этот покруче Велимира будет! – Рассуждали члены совета боярского, покидая полати после долгого, почти на весь день заседания. – Ухо востро держать надобно. Хорошо, коли знака какого лишит. А коли вместе с башкой? Много постарался, Путимир. Гляди, как бы самого в дружинники не скинул.
– Коли дам на то повод, пущай правит, как надобно. Токо, не дам я такого. Верой и правдой службу служу. Гордо о том молвить могу где угодно. – Гордо ответил воевода. – А коли меня первого за повод дернул, выходит в коренных я, по мне весь воз боярский дорогу ложит, чтобы иные пристяжные верно бежали. Так-то!
– Зачем, сынок, так-то круто с ближними людьми гнешь? – Назидательно начала разговор с сыном Радислава, пытаясь по старой привычки ласково пригладить упрямо торчащий вихор на его затылке.
– Боярин я, матушка. Боярин! Тут, в горнице сынок я тебе, а в палатах и тебе боярин. Мой черед пришел землями и людьми править. Насмотрелся я, как в спорах иных ты все на уступки шла заради спокоя. Кроме воеводы моего, гридня Хрома, да и тебя, матушка, никто боле без дозволения ко мне не войдет. Вам только такое даю. Твердая рука нужна ныне. Али не слыхала, как степняк зорить соседей наших набегами стал. Пока – набегами. Потоми волной пойдет. Меня о том знахарь Губан упреждает. Он с самим Велесом* разговоры ведет в капище** лесном. Потому завсегда все верно толкует мне. Я тебе о том ранее не сказывал. Он просил. А ныне упредил – мой срок пришел все в руки свои брать. В том Велес его заверил и опорой мне стать пообещал. Отныне проживать Губан в хоромах наших будет. Присмотри комнатку себе к поближе. Будет с кем и о чем вечерами поговорить да прознать про многое, что ранее не ведала. Заодно и за здоровьем твоим, которое мне больно дорого, надзор всегдашний будет. Я же с воеводой проеду все города и села наши. Хочу сам узреть, каково везде дело положено. А заодно и полки соберу, чтобы с воеводой знать, на что способны они. Как вооружены. Что могут оружием тем творить, коли в бой вести их. Много дел. А вы тут с Губаном да Хромом на хозяйстве побудете. Оба помощника твои верны и много уразуметь в делах смогли.
