– Гей! Постой-ка, народ торговый! – На малоезженую и поросшую травой плетуньей дрогу лесную вышел громадный мужик в жилетке из волчьей шкуры с огромной дубиной на плече. – Шибко ли спешите? Не трудно ли везете? Может, постоим тут да добром поделимся? И вам полегшает, и нам будет какое добро с собой притащить. А то и бока помять могем. – Верзила поиграл в воздухе дубинкой так ловко, словно она совсем свой вес потеряла.
– Чей будешь, богатырь, когда с таким нахалом на незнакомцев прешь? – Поинтересовался облаченный в воинские доспехи конник, что ехал во главе обоза на вороном коне. – И много ли вас тута таких храбрых?
– Слыхал про Крива? Так мы из ватаги его. Сколь душ тебе знать незачем. На тебя хватит. Будешь делиться добром, али как?! – Настаивал верзила.
– Оно бы и поделиться можно, только с Кривом повидаться бы. Давно о том мечтал. Не позовешь ли? Такому злодею сам все отдам. Много о нем слыхал. – Вел разговор обозный.
– Чего же не позвать, когда дело миром решить обещаешься. Не надо будет людишек твоих бить да калечить. – Согласился верзила, подавая знак тем, кто прятался за кустами, чтобы исполнили просьбу обозного.
– Десятка с полтора себя выявили сотоварищи его. Вели побить этот народец, отец, чтоб не зарывались больно. Мы уже определились – кому кого. Чай у нас навыка к этим делам поболе, чем у любого из них. – Подъехал к обозному молодой паренек и тихо проговорил, склонившись к его уху.
– Чего шептаться?! – Рыкну верзила. – Тебя, Крив, видеть хотят, – известил вышедшего из лесу, – по-иному не желают товацем делиться.
– Ну, тута я! – Заявил мужик, названный верзилой Кривом. – его надобно-то?
– Спросить очень захотелось у тебя, Сом, какого лешего ты тут моим именем прикрываешься? Отчего творишь то, к чему тебе веления от меня не было?! Забыл в чем слово друг другу дадено? – Обозный со всего маху огрел самозванца плетеной плетью так, что наискось через лицо того залегла багровая опухоль, тонкой лентой пробежав по левому глазу.
– Прости, Крив, нечистая подбила взять такое на себя! – Молил Сом, не обращая внимания, что по щеке его стекает кровь вместе с выбитым глазом. И, обернувшись к лесу, – выходите ужо. Он Крив настоящий. Я в подручных у него только и бегал. Прости, Крив!
– Помощь окажите самозванцу этому. – Повелел настоящий Крив вышедшим из лесу. – И чем вы решили народец проезжий пугать? Колышками своими заостренными вместо стрел да дубинами. Один добрый дружинник с десяток вас уложит, пока сам жизни лишится. Моим нынешним «обозникам» и пропотеть не пришлось бы, мечами помахав. Покосили бы вас, дураков, словно траву сухую. А то – вои. Легки на помине они! Вона отрядец в нашу сторону прет. Видать нашумели уже вы тут. – Обернулся к своим обозника. – Повяжите их тут с пяток. Остальные пусть в лесу затихнут. Дальше я сам с воями разговор вести буду.
Когда отряд дружинников поравнялся с обозом, то глазам их предстали повязанные разбойники числом семь человек, среди которых возмущенно рычал туго спутанный верзила¸ делая попытки путы разорвать.
– Здоров будь, гость торговый! – Поприветствовал Крива старший дружинник. – Видать, опоздали мы к главному?
– Опоздали, милок. – Согласился Крив. – Мы тут сами дело свершили.
– А Крива взяли?
– Какого Крива?
– Да объявился тута залетный разбойничек под именем таким. Говорят, в боярстве Пристеньском много разору учинил. – Пояснил старший дружинник.
