– И не хотят знать.
* * *
1945 год. Нюрнберг. У микрофона, в центре зала заседаний трибунала – Штамер, адвокат Геринга:
– Мой подзащитный хотел бы выступить с заявлением!
– Политические заявления не допускаются! – категорически отрезал Лоренс.
– Мой подзащитный имеет право на заявление!
Не обращая внимания на шум в зале, Лоренс кивает:
– Трибунал не возражает.
Геринг встаёт со скамьи подсудимых.
– Я готов быть осуждён трибуналом. Но трибунал односторонен! Здесь нет представителей побеждённых и нейтральных стран, здесь одни победители!
Геринг садится, шум в зале стихает.
Лоренс выдерживает паузу:
– Трибунал получил обращение защиты о перерыве на рождественские каникулы. Трибунал считает, что перерыв необходим.
Гул одобрения в зале.
– Другого перерыва в заседаниях не будет, – продолжает Лоренс. – Трибунал получил просьбу от адвоката подсудимого Кейтеля об использовании письменных заметок на заседании ввиду плохой памяти Кейтеля. Трибунал не возражает.
* * *
Тюрьма, камера Геринга.
Слышен вскрик. Дверь открывается, на пороге возникает человеческий силуэт.
– Что с вами, рейхсмаршал? – лейтенант Уиллис поднимает Геринга с пола, сажает его на постель. – И часто с вами так?
– Бывает, – с трудом дыша, произносит Геринг. – Боитесь потерять быка в загоне?
– Не хотелось бы.
– Мне тоже, я ещё поживу. Сохранять здоровье для виселицы? – Геринг усмехнулся. – Как вас зовут, лейтенант?
– Лейтенант Уиллис, сэр.
– Уиллис? Мне не нравится, я буду звать вас по-другому. Я придумаю как.
– По Уставу трибунала мы должны…
– Я не признаю ни ваш Устав, ни ваш трибунал! – рявкнул Геринг.
Уиллис старался не смотреть на него.
– История нас оправдает, – Геринг сплюнул на пол. – Кто-то должен править миром! Да, лейтенант, да!.. Через пятьдесят лет в каждом немецком доме будут памятники Герману Герингу, маленькие памятники, но в каждом доме! Можете поставить у дверей моей камеры хоть десять надзирателей, пусть смотрят, как я ем, сплю, бреюсь, как испражняюсь. Я не слюнтяй Лей, я не повешусь! Вы посадили меня на диету – спасибо, я доволен!..
* * *
Председатель трибунала Лоренс продолжает заседание.
– Трибунал отклоняет заявление защиты Бормана, дело Мартина Бормана будет рассмотрено заочно.
Гул одобрения в зале.
– По заключению медицинской экспертизы, – Лоренс не сводит взгляда со скамьи подсудимых, – Штрейхер признан вменяемым, его дело будет продолжено.
Гул одобрения усиливается.
– Медицинское заключение экспертов о психическом состоянии подсудимого Гесса, – Лоренс пролистывает пару страниц, изучает текст, перед тем как зачитать его. – «Рудольф Гесс страдает истерией, выраженной в потере памяти». Защита с мнением экспертов согласна.
Руденко встаёт со своего места:
– Советская делегация просит слова!
– Мы вас слушаем.
– У советской делегации нет сомнений в отношении экспертизы. Но мы считаем, подсудимый Рудольф Гесс вполне может предстать перед судом.
– Вы считаете, подсудимый симулирует потерю памяти?
– Мы считаем, это возможно.
– Заявление стороны обвинения от Советского Союза принято трибуналом.
Руденко садится на место.
– Трибунал хотел бы, чтобы подсудимый Гесс выразил свою точку зрения.
Рудольф Гесс встаёт со скамьи подсудимых, смотрит в зал.
– Подсудимый Гесс, отвечайте! Вы симулировали потерю памяти? Вы симулировали?
– Моя способность… – Гесс говорит очень тихо. – Моя способность сосредоточиться…
– Громче, пожалуйста!
