Эти бесконечные шрамы, новые поверх старых, швы, синяки и свернувшийся дракон — всё вызывало в ней дрожь ужаса, память о боли, руки немели, голова кружилась, воображая запах лекарств и спирта, опять, ей опять придётся это делать...
— Вера?
— Что? — голос сегодня объявил ей бойкот, министр обернулся, внимательно заглянул ей в лицо:
— Всё уже хорошо, это не будет больно.
В памяти накладывались картинки с его лицом в золотых бликах и прошлым разом — «мне не больно, продолжай».
Она кивнула:
— Хорошо, — осмотрела его спину, нервно хрустя пальцами, он скомандовал:
— Протрите всё полотенцем, чтобы нитки намокли, выберите себе ножницы и пинцет, которым будете выдёргивать нитки, и протрите его и свои руки обеззараживающим, вот этим.
Она кивнула и стала делать всё по порядку, руки дрожали, хотя ему почти не было больно, просто она слишком хорошо помнила. Почему-то она не заметила, куда делся тот чёрный амулет, который давал ей тогда Барт, она положила его на стол и он пропал. Задачка лёгкая, на самом деле — их тут было всего двое.
— А теперь разрезайте стежки и выдёргивайте нитки, постарайтесь, чтобы ничего не осталось внутри.
— Хорошо.
Она опустилась на колени, поставила блюдце на пол и начала с маленького шва на пояснице. Всё получалось вполне сносно, она быстро приноровилась, через время от сосредоточенности впав в медитативный транс, от которого голова стала пустой, а движения плавными и точными — всё получалось как надо, ему почти не было больно, всё зажило, благодать...
Транс затягивал её всё глубже, движения становились ритмичнее и мягче, она касалась его даже там, где вроде бы было не надо, но эти движения дополняли рисунок, с ними было гармоничнее. Поднявшись к шее, она вытащила последнюю нитку, провела кончиками пальцев по шраму, там, где смыкались края сшитого крыла дракона. Этот момент выпал из ритма. Там не было шрама.
Крыло было зашито, да, но оно было самую малость не там.
И шов был, вроде бы даже в том же месте, но крыла там теперь не было.
Она попыталась найти раненую драконью лапу, нашла — лапа зажила, сама, у дракона был шрам на лапе, но этого места в прошлый раз вообще не было, там был содранный лоскут кожи, она стянула края, но татуировка в этом месте перекосилась, а теперь она была ровной.
«Кто-то тут сошёл с ума. Либо я, либо дракон.»
— Ваш дракон живой? Он двигается?
Министр с трудом сдержал смех, обернулся:
— А вы с какой целью интересуетесь?
— Пытаюсь убедить себя, что я не сошла с ума. Я точно помню, где на нём были шрамы, а сейчас они в другом месте.
— Это может быть из-за того, что я растаскивал обломки после взрыва, рванул, не заметил, а Док с перепугу заживил, оно сразу схватилось и шов оказался немного в другом месте.
Она медленно качнула головой:
— Это не может быть так просто. Вы не дорисовывали татуировку?
— Делать мне больше нечего.
— Она волшебная? Она может сама шевелиться?
Он как-то подозрительно задумался, но ответил твёрдо:
— Нет.
Вера смотрела на «часы истины», они молчали. Но она почему-то была уверена, что он врёт.
— Вы говорили, что её делал жрец из храма...
— Это было очень давно.
— Но если это делал жрец, значит она имеет какие-то...
