— Вы уже... полмира... под себя растлили, — сонно пробормотал министр, повернулся и посмотрел на неё одним глазом: — Демоница.
— Я вас сейчас бинтовать буду.
— Да помогут мне боги...
Он опять уткнулся лбом в стол, Вера стала копаться в аптечке в поисках бинтов, нашла и провела краем мотка по плечу министра:
— Вставайте, бинтовать буду.
— Ещё пять минут, — вздохнул министр.
— Ну пять так пять, — она отмотала немного бинта, свернула петлёй и стала водить по его плечам и бокам, на боках ему не понравилось, он напрягся и пробурчал:
— Нет, мазью было лучше.
— Вы сюда лечиться пришли или ерундой страдать?
— Ерундой страдать, — признался министр. Помолчал, поднял голову и посмотрел на «часы истины», с наездом развёл руками: — «Дзынь.»?
Часы промолчали, Вера рассмеялась, министр тихо выругался под нос и медленно выпрямился, вздохнул:
— Бинтуйте, что делать.
Она накрыла всю спину одним куском ткани, как в прошлый раз, стала аккуратно оборачивать его бинтом, без стеснения прижимаясь грудью, но стараясь вообще не прикасаться руками. Он тихо сказал:
— Рубашку вымажете.
— Постираю, — шепнула она почти ему на ухо, заставив передёрнуть плечами от мурашек, улыбнулась.
Бинт закончился, а желание бинтовать — ещё нет, Вера стала всё поправлять и расправлять, он полуобернулся и сказал:
— Вера, вы...
— Госпожа? Всё готово, я жду вас.
— Идём! — она наклонилась к уху министра и с наигранной укоризной мурлыкнула: — Держите себя в руках, господин министр, я тут вас лечу, а вы неизвестно о чём думаете. Одевайтесь.
Он медленно повернулся к стулу с одеждой, тяжко вздохнул и кивнул:
— Одевайте, ладно.
Вера захихикала и взяла его безрукавку, на этот раз куда ловчее одела его и даже завязала, не упустив возможности «случайно» пощекотать за рёбра. Помогла надеть рубашку, пиджак, вернула на стул сложенные вещи, которые он переложил на диванчик, спросила:
— Что мне с ними делать?
— Что захотите, — загадочно пожал плечами министр, — можете зашить, можете от себя что-нибудь добавить. Если хотите.
— Там нет пояса.
— Я не был бы в этом так уверен, — тихо сказал он, она подняла брови, но промолчала. Он застегнулся, встал, закрыл аптечку и изобразил приглашающий жест в сторону кухни.
4.32.3 Ореховая неделька и ковшик
На кухне Двейн уже всё накрыл и подал, и стоял перед столом с озадаченным видом, как будто не мог решить, куда сесть.
— Ты уже вообще совсем в порядке? — спросила Вера, он двинул плечами:
— Я не принимаю сильных лекарств и не лежу круглосуточно, но всё равно ещё тренироваться нельзя и пить спиртное.
— Садись в кресло, — она сама выдвинула себе табуретку поближе к министру, осмотрела стол и взяла ложку: — Всем приятного аппетита!
И не успела вонзить её в тефтельку, как за спиной галопом налетели шаги и плечи обхватили руки Барта:
— Привет! Заждались?
— Конечно, — улыбнулась Вера, — ты голодный?
— Я всегда голодный! Можно мне вот это? — и не дожидаясь ответа, схватил из её тарелки тефтелю, рукой, сунул в рот и довольно застонал: — Вкуснятина! У Булата так не получается.
— Это Булат готовил, — фыркнула Вера, — и не лазь руками в чужую тарелку, это неприлично, негигиенично и несимпатично.
