Я снова выберу тебя - страница 11

Коля – Оспа уставился стеклянными глазами куда-то нам с Маринкой за спины и что-то промычал в знак приветствия, Толик все еще хихикал.

– Ты что, курил? – забыв про "больное" горло, спросила я.

Вероятно, получилось слишком по-взрослому, потому что Толик тут же бросил хихикать.

– А ты что, госнаркоконтроль? – Оспа, наконец, сфокусировал свои злые стеклянные глазки.

– Так, Колян, это моя девушка, попроще! – Толик расправил могучие плечи, но выражение лица оставалось абсолютно бессмысленным.

– Да я ниче… – Оспа поспешил отвернуться от греха подальше.

– Нет, ты что-то против имеешь? – Толик с силой толкнул доходягу, и тот эффектно перемахнул через лавку вверх тормашками.

Мы с Маринкой вскочили и, как пара квочек, громко закудахтали и захлопали "крыльями". Толик, казалось, только этого и ждал. Он с довольной миной позволил мне себя успокоить и усадить на лавку, а Маринке проверить, цел ли Колян. Через пару минут инцидент был исчерпан, Толян и Колян продолжили мирно хихикать.

Кое-как отбрехавшись от провожатых, мы с Мариной шагали в сторону дома.

– Так он что, правда, что ли наркоман? Я думала, маме он просто не нравился…

– Ну… Чего сразу наркоман? – Марина притормозила под фонарем и старательно вытряхивала из туфли крохотные камешки – Просто балуется…

– Но мы то, например, не баловались! Или баловались? – я уже ни в чем не была уверена.

– Я точно нет. Оспа ошибся, из госнаркоконтроля я, а не ты. Меня б туда не взяли.

Я вспомнила, что Маринка в институте проходила практику в этом самом контроле.

– А ты помнишь, чтобы он курил? Я вот вообще такого не помню…

– Судя по всему, он это не первый раз делает – экспертно заявила бывшая – будущая практикантка – Наверно, мы просто не замечали. А может, не придавали значения.

– А как думаешь, Ваня так баловался?

– На счет Вани не знаю, а вот Мишка точно нет! С его мамашей не забалуешь!

В очередной раз посочувствовав Маринке, я отправилась спать в свою старую новую спальню с кошкой на стене.

А утром выяснилось, что мне все еще нужно ходить в школу.

Затолкав в огромную сумку-почтальонку какие-то тетрадки и огрызок карандаша, облачившись в первое, вывалившееся на меня из шкафа, я отправилась в родной лицей.

На трамвайной остановке сидела пара женщин со скорбными лицами, неопрятный мужик с характерным амбре, витиевато извиняясь, клянчил у них на опохмел. Я обошла кругом металлическую коробку, в моем времени тут поставили безликую стекляшку, но сейчас грязно-желтые стены отражали уникальную индивидуальность Камнегорска. Маркерами, карандашами, обычными шариковыми ручками местные деятели искусства украшали скучные остановки, не покладая рук. "Зая, я люблю тебя!", "Федоров лох!", "Ю+Т=love". Поверх всего этого благолепия гигантскими неровными буквами было начертано воззвание: "Люди! Ешьте больше гороха! Стране нужен газ!". Я улыбнулась пламенному призыву как старому знакомому, сколько себя помню, он был тут, провожал и встречал меня после школы.

С душераздирающим грохотом, страшно трясясь, подъехал трамвай. Я устроилась в самом хвосте, у окна, и лениво рассматривала просыпающийся город.

– За проезд передаем!

От неожиданности я вздрогнула, надо мной нависла женщина-великан, ее пышный начес самую малость не доставал до ободранного потолка вагона. Я вспомнила и ее тоже, этот кондуктор, как и надпись про горох, сопровождали меня все мое детство и юность.