— А что ты ожидала услышать от меня? — пожал я плечами. — Ты красивая, сексуальная женщина. Но кроме постели я тебе никогда ничего и не предлагал и не предлагаю и теперь. Между нами ничего не изменилось. Я в душ. И ты собирайся, а то опоздаем.
Когда я вышел, Стелла уже была одета и причесана. На лице сидели темные очки, и причина была ясна — по щекам бежали две дорожки слёз.
— Я… готова, — сказала она мне, пока я одевался.
Я подошёл к ней, развернул к себе за плечи и стянул с неё очки. Посмотрел в заплаканные глаза.
— Не плачь, пожалуйста, — сказал я ей. — Только не из-за меня. Я не заслуживаю твоих слёз. Ты ведь с самого начала всё понимала, Стелла. Постелью мужчину не удержать. Нужно что-то ещё. И прости, я не могу тебе ответить на твои чувства… Не вынуждай меня чувствовать себя уродом, который делает больно. Давай мы скажем спасибо за эту прекрасную ночь и всё-таки поставим точку. Ты прекрасная женщина, ты найдёшь ещё свою судьбу.
— Я всё поняла, — сказала она в ответ. — Только ты ошибаешься. Кроме меня никто не станет терпеть тебя, Старков. Я тебя дождусь.
Я опустил руки. Какая-то слепая любовь, которую я никаким образом не заслуживал. И на которую в самом деле не мог ответить.
— В этом нет никакого смысла, — честно признался я. — И чем скорее ты поймёшь это, тем лучше для тебя. Ты перестанешь жить прошлым и сможешь быть счастливой, избавишься от этой… любви.
— Нет, это ты, Костенька, — посмотрела она на меня, утирая слёзы. — Поймёшь однажды, что эта девочка не для тебя. Она красивая, юная… Я понимаю, ты мужчина, и тебе не чужды и чувства, девочка понравилась. Она такая нежная, несчастная вся. Очень трогательная маленькая куколка. Но она тебе не ответит. Вот увидишь. И ты вернёшься ко мне. А я… Приму. Потому что я люблю тебя, Старков. И ничто не изменит этого. Ни твои слова, ни дожди и грозы, ни даже мировой потоп. Ты придёшь ещё… Когда с ней у тебя ничего не получится. А я подожду. Я терпеливая. Хочешь гульнуть налево и поиграть с красивой девочкой — я стерплю.
— Что ты говоришь, бог мой, — покачал я головой. — При чём тут Лада?
— А разве я имя назвала? — подняла она брови. — Но ты сразу назвал именно её имя. Попался, Старков. Понравилась тебе малышка? Да-да, я всё чувствую, Старков, ты для меня как открытая книга стал за годы работы с тобой.
— Тут много ума не надо, чтобы понимать, о ком ты говорила, — парировал я. — Но говорить с тобой на эту тему я не хочу, если честно.
Я вынул ключи от машины из кармана брюк.
— Ты едешь?
Она молча последовала за мной, натянув обратно солнечные очки…
***
По дороге Стелле хватило ума молчать до самой больницы.
Какие глупости она несла из-за обиды — это уму непостижимо!
Где я и где Лада. Мы из разных миров.
У нас большая разница в возрасте.
Она — мой пациент, я — её врач.
Она юная девушка, а я для неё старый дед, да ещё и с ребёнком.
Она только что потеряла жениха и ребёнка, а я уже давно схоронил свою жену и нерождённого сына.
У нас нет ничего общего.
Никаких точек соприкосновения.
Никаких совпадений.
Стелла не права, и ещё убедится в этом.
— Константин Николаевич, — услышал я голос сестры у себя за спиной.
Только что облачился в медицинский костюм и планировал спокойно выпить ещё порцию кофе в ординаторской, но, кажется, это мне не светит. — Доброе утро. Хорошо, что вы тут.
— Доброе утро, — повернулся я к ней. — Слушаю.
— Воронцова, — ответила она. — Вчера у неё была такая истерика, что пришлось ей колоть снотворное и успокоительное. Может, её ещё психиатр посмотрит? Еле откачали её.
