Я так тебя ждала - страница 36

— Так, — сказал я и сорвался с места, намереваясь посетить пациентку Воронцову.

Да что же ты творишь с собой, девочка?

Ну как же не дать тебе сойти с ума?

23. 22.

Я вошёл в палату и вымыл руки в раковине перед осмотром пациентки. Затем подошёл к её кровати. Лада выглядела такой же, как вчера, только снова бледная.

— Доброе утро, — поздоровался я с обеими девушками.

Настя, снова со своими крючками и клубком ниток, уже сидела возле неё.

— Доброе утро, Константин Николаевич, — ответила мне сиделка Лады и отложила в сторону рукоделие.

— Это что — шерсть? — уставился я на моток.

— Да. А что?

— А говорите, что медик, — сказал я. — Двойка вам. Шерсть в хирургическом отделении! Это же рассадник бактерий. Вы с ума сошли? Немедленно убрать и больше не приносить!

Настя убрала в пакет своё рукоделие, опасливо поглядывая на меня.

У Лады не зажил до конца ещё шов, она мне хочет новый сепсис организовать?!

— А чем тут ещё заниматься? — повела она плечом.

— Книги читайте. Вышивайте крестиком, — парировал я. — Выйди за дверь. Мне нужно осмотреть Ладу.

— Э… Хорошо.

Настя вышла, и мы остались с Ладой вдвоём.

— Доброе утро, Лада, — обратил я на себя внимание совершенно безразличной ко всем и к этой сцене девушки. Она даже головы не повернула, пока я отчитывал Настю. И не поздоровалась со мной в ответ. Сейчас ей пришлось реагировать, раз уж мы тут остались наедине и я на неё смотрел.

Она медленно повернула голову ко мне.

— Здравствуйте, доктор, — сухо ответила она.

— Руку, — сказал я и подставил ей тонометр.

Давление, температура — всё было в пределах нормы. А вот пульс… Она явно просто утонула в своих переживаниях, и никакие слова пока действия не возымели. Родители навещают её каждый день, после их визита она вроде бы немного веселее, но едва она остаётся со своими мыслями, как снова начинает погружаться в страдания.

— Спина болит? — спросил я.

— Очень…

Ну да, как раз сейчас боли должны стать заметными. Но они будут ещё сильнее. Тебе придётся пройти ад, девочка. И то, что она будет испытывать такую боль, меня совершенно не радовало, но иного пути у нас с ней нет.

— Это сейчас нормально, — пояснил я. — Тебе с сегодняшнего дня уже начнут лечение спины. Обезболивающее тоже будем давать, но придётся потерпеть.

— Ради чего? — тихо спросила она. — Я всё равно не встану больше. Моя жизнь разрушена и кончена. Не стоит вам со мной нянькаться, — коротко глянула она на меня. — Я этого не заслуживаю.

— Никто с тобой не нянькается, — ответил я. — И уж прости, но я очень дотошный врач, и своих пациентов лечу так, чтобы был максимально положительный результат. И тебя это не обойдёт.

— Я всё равно не встану, — повторила она. — Вы мне просто побоялись сказать, что теперь я навсегда останусь овощем в кровати.

Я протянул руку и коснулся её подбородка. Развернул его к себе.

— Послушай, девочка, ты зачем так рано ставишь на себе крест? — спросил я её, вглядываясь в голубые глаза, в которых появилась оторопь из-за того, что я снова нарушил её личное пространство. И нарушил границы врач-пациент… Она почти не дышала, молча смотрела на меня. Какая она трогательная… И красивая. Нельзя пациенткам быть такими красивыми. Не к добру это. Но ни голосом, ни видом я не выдал своей странной реакции и мыслей в голове… — Никаким овощем ты не будешь, я тебе не лгал об этом. Ты встанешь, я сделаю для этого всё возможное и невозможное, найду лучших врачей для тебя. Только прекрати себя изводить, ты слышишь меня? Ты осталась в этом мире, переживала такую страшную аварию — значит, тебе рано от нас уходить туда, где всем лучше. Не торопись себя заживо хоронить. Твои мышцы не умерли, они способны восстановиться. Это не будет легко и приятно, но ты поправишься и встанешь. Ты мне веришь?