И почему же так на душе тяжело из-за того, что мне предстоит отсюда уйти?
Словно бы жаль расставаться с этим местом.
Местом ли?
26. 25.
— Готова ещё раз? — спросил Старков, крепко взяв меня за руки.
Очередная тренировка, очередные не очень удачные попытки сделать несколько шагов. Но я не сдавалась. Тем более времени на занятия именно с ним осталось не так уж и много…
— Да, — ответила я и сжала его крепкие ладони.
— Раз, два, три…
Он мягко, но уверенно потянул меня за руки.
Я встала. Это уже удавалось куда легче и почти без болей.
— Теперь делай шаг, — сказал он мне.
С этим уже сложнее.
— Давай, Лада, — мягко подбодрил он меня. — Бояться будешь одна сама с собой. А сейчас работай.
И я сделала шаг. Второй. Третий…
И неожиданно для себя прошла небыстрым и неуклюжим шагом почти до конца палаты. Остановилась и в шоке уставилась на него.
— Я… Я иду!
— Да, девочка, — улыбнулся мне Константин. В его глазах стояла искренняя радость за меня. — Ты идёшь…
Но тут же на меня навалилась усталость, и я зацепилась за него руками.
— Тяжело… — пробормотала я, пока он меня ловил и не давал упасть.
Мы снова застыли с ним в той позе, которая повторялась часто во время наших тренировок. Он крепко и бережно держал меня за талию, а я — за его плечи или даже шею. Надо же мне было удержать равновесие… И пусть здесь не было никакой романтической подоплёки, всё равно меня будоражили его руки на моей талии…
— Но ты справилась, — сказал он. — Ты молодчина, Лада. И ты… почти поправилась.
Вместо ответа я закусила нижнюю губу и расплакалась. Громко, навзрыд, как маленький ребёнок…
— Эй, ну в чём дело? — спросил он. — Ты радоваться должна, а ты рыдаешь…
Не поняла сама как, но Старков оказался сидя на моей кровати, а я (о боже!) — у него на коленях…
— Я… Я не могу никак поверить, что я хожу, — честно ответила я, смутившись, что как-то очень неправильно, что я сижу на коленях своего лечащего врача, но… Это так приятно.
— Ходишь, — взял он в свои большие ладони моё лицо. — Ты будешь здорова. Ты будешь ходить, бегать и всё что захочешь делать. Всё у тебя будет хорошо.
От его слов захотелось плакать ещё больше. Неужели всё и вправду будет хорошо?
Между нами повисла тишина. Я смотрела в его глаза, а он — в мои. Я слышала, как тикают часы на стене…
Неожиданно он… Коснулся моих губ своими.
Не поцеловал, а именно коснулся.
Мягко, нежно, осторожно, словно осознавая, что делает что-то странное…
Меня словно током прошило. Но это был приятный ток.
От этих ласковых тёплых касаний бабочки порхали по животу…
Он покрывал лёгкими поцелуями сначала верхнюю губу, потом нижнюю… Потом обе, и уже с большим нажимом…
Я невольно напряглась и попыталась освободиться от него.
Это всё неправильно!
Старков не настаивал, он помог мне встать на ноги, чтобы затем усадить меня на мою кровать.
Я в шоке смотрела на него во все глаза.
Что это было?
Зачем?
И мне это понравилось?
— Извини, — сказал он негромко. — Я не должен был.
Я промолчала. Просто не знала, как реагировать на то, что сейчас произошло и что ему вообще отвечать…
— Больше такого не повторится, — сказал он мне. — По крайней мере, пока я твой врач.
Он ушёл, оставив меня в разрозненных мыслях одну.
***
Всю неделю до выписки Константин заходил ко мне редко. Только для того, чтобы провести тренировку, и делал это максимально сухо и быстро. Та теплота, что возникла между нами до момента с поцелуем, куда-то делась, и это словно огорчало меня. Но говорить с ним об этом я бы никогда не решилась.
