— Да, решил, — сказал я. — Но сегодня ответа от меня ты снова не получишь. Только после танца на своих двоих… Отдыхай, Лада. Ты молодец. Я тобой горжусь, я удивлён силой твоего духа. Я зайду завтра.
“И твоей красотой,” — пронеслось в мозгу, но это озвучивать я посчитал лишним и просто покинул палату.
Красотой, причем абсолютно естественной, ведь в больничных условиях Лада не начинала каждое утро с макияжа и завивки волос… Она была естественна, и от этого прекрасна.
25. 24.
ЛАДА.
Он вышел, а я опустила глаза на свои дрожащие руки.
Он хотел меня поцеловать?
Мой врач?
Я нравлюсь ему? Как девушка?
Не может быть…
После всей моей истории, после того, как он видел меня изломанную, в депрессии, в слезах, после всех обвинений в его сторону, — не могла я ему нравиться.
Наверное, ему просто жаль меня.
Жалость — не то чувство, которое мне бы хотелось, чтобы ко мне испытывали мужчины.
И не то чувство, которое я хотела бы…
Получить от него? Да мне ничего не надо. Но точно не жалость…
В голове всё смешалось. Я всё ещё люблю Рому, плачу о нём ночами, но, когда меня касался вот так Старков, я словно отключалась от всего. И мне… нравились эти касания.
Но что это всё означает?
Может быть, и ничего? Он просто мужчина, кроме того, что доктор, и заботится о своей пациентке как истинный джентльмен.
— Лада, чего так задумалась? — спросила Настя, которая вернулась в палату.
Старков всегда выгонял её, когда приходил заниматься со мной. И заходила она лишь тогда, когда он покидал палату.
— А? — спросила я, вынырнув из мыслей. — Нет, ничего… Так, просто.
— У тебя такое лицо, — вгляделась она в меня. Помощь Насти уже требовалась всё меньше, но родители оставили её при мне, чтобы мне было не так тоскливо и одиноко. — Старков тебе что-то сказал обидное?
— Нет… Нет.
— А с виду настоящий рыцарь нашего времени, — мечтательно протянула она. — Такой властный доктор! Ух! Я думала, такие сексуальные врачи бывают только в кино. А эти плечи… Боже…
— Да ничего он мне не сказал особенного.
Настя так и пыталась безуспешно раздобыть номер врача и даже пыталась пригласить его на свидание. Но всё без толку. Когда Старков хочет, он чётко разграничивает общение с собой. И только оставаясь со мной наедине, иногда нарушает границы этики…
— А что тогда?
— Просто устала, — ответила я. — Упражнения меня выматывают.
— Да-да, — поджала губы она. — Это больно. И неприятно.
— Уже не так больно, как поначалу было.
— И слава богу. Я слышала, тебя готовят к выписке.
— Да? — Я вдруг заволновалась.
— Ага, — кивнула Настя. — Слышала сама разговор Старкова и какого-то ещё доктора… Константин говорил, что для тебя сделали всё возможное и больше тебе не нужен больничный уход. Продолжить тренировки ты сможешь дома. И кстати, мне обещал показать эти упражнения — будем с тобой делать. Здорово? Твой пёс тебя заждался уже.
Здорово, конечно.
Только в душе какая-то тревога поселилась, причины которой мне не были понятны. А радость от скорой выписки была какая-то вялая…
— Мой пёс уже привык к маме с папой, — улыбнулась я.
Щенок, которого на прощание мне подарил Рома и который стал первым поводом вылезать из депрессии, уже успел значительно вырасти. Как и выбрать себе хозяев. Забирать животное я уже не буду — пусть остаётся с мамой и папой.
— Лада! — услышала я своё имя, едва открылась дверь.
А спустя пару секунд я оказалась в объятиях Линды, моей младшей сестры. Следом за ней в палате оказались и мама с папой.
