Я такая случилась, и это твоя беда - страница 4

– Может, до больницы тогда… Я скорую вызвал… – Грант смотрел то на доктора, то на друга, – чего вы заткнулись?

– Ну извольте… – помолчав, Блэр все же отвел взгляд от серо-зеленых глаз и кивнул на свое плечо, – давайте попробуем. Это уже, в конце концов, становится даже слегка интересно, – он поднял взгляд на кусающую свои губы девушку, – я надеюсь, Вы сделаете мне больно?

Врач на секунду замерла и задумчиво улыбнулась.

– Непременно! – кивнула она и сглотнула.

– Ребята-а-а!!! – Грант снова присел на корточки и помахал между ними своим айфоном. – Вы о чем?!!

– Держите, притупит боль, правда, скорее всего, вместе с мозгами… – доктор поднесла к губам Блэра красную пилюлю, – но в Вашем случае это только в плюс.

– Что это? – слабо спросил актер, переводя взгляд с пилюльки на девушку.

– Наркотики, – пожав плечами, словно это было очевидно, ответила Сунери.

– А, ну ладно… – без эмоций заключил Кристиан и принял из тонких пальцев лекарство, запил поданной ею водой, – чего дальше? – он вопросительно приподнял брови. – Как еще развлекаться будем?

– По Кохеру вправлять или по Гиппократу? – девушка провела ладонью по шее, плечу мужчины, подняла на него чуть испуганный взгляд.

– Прямо греческая «Камасутра» какая-то… – задумался Блэр и, сжав зубы, снова откинулся затылком на пол, – все такое вкусное, никак не могу выбрать…

– Значит, по Гиппократу! – Сунери отняла руки от мужского тела, Кристиан, почуявший это, приподнял голову, свел брови и оскалил клыки: доктор сбрасывала с ног туфли, чуть закатывая попутно юбку.

– Эт-т-то что еще… – начал возмущаться он, но почему-то на губах мужчины стала расплываться идиотская улыбка, – продо-о-олжа-а-айте…

– Так, – доктор мягко, даже нежно поставила левую стопу в подмышечную впадину актера, осторожно взяла в ладони его левую руку, – Кристиан, внимание!

– А? – мужчина с трудом поднял взгляд с тонкой женской голени на худенькое лицо девушки. – Чего?

– Не смотри на руку! Ладно?

– Э-э-э… Я так не могу, – он уставился на стопу, замершую в его плече.

– Кристиан, мать твою! Глаза закрой! – девушка гибко склонилась к его груди. – Ну что такое?!

– А я не хочу! – Блэр зашипел: маленькие пальчики стопы легли на жутко болезненную точку.

– Хорошо! Хорошо!!! На меня, на лицо мое смотри!!! Ладно?! – Сунери снова выпрямилась и чуть отодвинулась назад, выпрямляя свою ногу. – Ну?!

Кристиан поднял взгляд на сдержанное, уверенное, волевое лицо. Как в ней это уживается: и невинность, и потерянность, и слабость, граничащая с болезненностью, и такая ошеломительная уверенность в себе?

– Хорошо… – одними губами прошептал он, скользнув взглядом с больших лихорадочно блестящих глаз к высоким скулам, приоткрытым губам, замершей на них случайной пряди каштановых волос, – смотрю…

– Поехали! – Сунери свела брови и, крепче ухватив безвольную кисть, чуть вращая ее кнутри, с какой-то неведомо откуда взявшейся силой потянула руку актера на себя, попутно издавая совершенно невообразимый рыко-стон сквозь сжатые зубы.

Блэр стиснул зубы и протяжно зарычал. Послышался тихий, неестественный звук, после которого пелена звезд и молний перед глазами мужчины потихоньку начала рассеиваться.

Дверь в павильон приоткрылась, и туда заглянул отработавший уже второй помощник звукорежиссера. Не разобравшись в ситуации, он задал невольно повисший в мозгах у многих из присутствовавших вопрос:

– А мы что, снова постельную сцену снимаем?! Кого он там опять… – пройдя ближе к площадке, мужчина осекся.