ахом, похожее на черный шелковый халат: моя сестра дома в таком ходит.
Но потом я забыла про Ольгу и полностью сосредоточилась на своей цели. Хотя я не пила ни капли алкоголя, становилось все жарче и жарче: пришлось даже расстегнуть две верхние пуговицы на блузке. Когда я это делала, то перехватила взгляд Морозова, но потом этот тип сразу же отвернулся. А еще я заметила, что он почему-то тоже совсем ничего не пьет.
Однако ж остальные знатно поднабрались. В этом не было ничего хорошего, но играло мне на руку. Я не сводила глаз с сумки Бесединой-старшей: Любовь Константиновна время от времени вытаскивала оттуда разные предметы — пудреницу, помаду… Наконец вытащила заветный ключ — повертела его в руках, а потом ее кто-то отвлек и она сунула ключ в ящик стола. Ура! Кажется, я почти добилась желаемого.
Когда на улице стемнело, вся компания начала перемещаться в деканат. Я заверила Беседину, что всё тут уберу, закрою кафедру и тогда уже поеду домой. Как она меня благодарила, чуть ли не обнимала!
Когда все разошлись, я убрала мусор, протерла столы и приступила к намеченному плану. Закрыла дверь изнутри, достала ключ от стеллажа, выключила везде свет… Ведь, хотя наша кафедра и находилась на втором этаже, с улицы могло быть заметно, что я творю что-то неладное.
К счастью, на небе была полная луна. Я прошла в соседнее помещение: на окнах там висели плотные занавеси, — и открыла одну из них. Лунный свет залил комнату, я подождала, пока глаза привыкнут к такому освещению, затем приблизилась к стеллажу, вставила ключ в замок, еще миг, и…
И в этот время в коридоре, совсем близко, я услышала приглушенные голоса, а затем кто-то подергал дверную ручку. Короткая заминка — я уже почти вздохнула с облегчением, и вдруг — звук открывающейся двери. У Бесединой был свой ключ — она вернулась?
Машинально, не задумываясь о последствиях, я спряталась в щель между стеллажом и стеной — она как раз была почти полностью закрыта занавесью — и притаилась.
— Вот, я же говорила, что все уже ушли, — это и вправду была Беседина, только младшая.
— Да что за разговор такой секретный? — а это уже Морозов.
Черт! Что за…
— Погоди, сейчас узнаешь. Нет, нет, свет не включай! — ответила Беседина, и я услышала, как дверь закрывают уже с этой стороны.
Ой, ой, ой. Мне бы выскочить, пока еще не поздно, а вместо этого я застыла на месте и потеряла драгоценные секунды.
— Иди сюда, — она завела его в комнату со стеллажом. И с диваном, и с диваном, мамадорогая!
— Да что такое? — по его голосу было непонятно, что происходит.
Я слегка отодвинула занавесь и увидела, что он стоит ко мне спиной, а Беседина, напротив, повернута к окну, и лунный свет освещает ее лицо. Да и все остальное тоже.
— Я думаю, — сказала Ольга, — настала пора прояснить кое-что. Я больше так не могу! Я думаю о тебе днем и ночью… особенно ночью… представляю твои руки, твои губы… честно, Денис! Я с ума по тебе схожу, я вся горю!
После этих слов Беседина взяла и одним движением распахнула свой «халат». АААААА! Кошмар, катастрофа! Не сказать, что под ним ничего не было — ибо там было черное кружевное белье — только легче от этого не стало.
Коленки затряслись, и я в ужасе закрыла рот ладонью.
Морозов застыл: он ничего не говорил, не двигался, но я чувствовала, что еще пара секунд и что-то да произойдет. И только я об этом подумала, как мой рот вдруг издал такой невероятно громкий булькающий звук, что парочка аж подпрыгнула на месте, а затем этот звук перешел в хохот — настолько оглушительный, что от него могли бы треснуть стены.
