Нет, я буду противостоять, безусловно, буду. Только вот заранее чую, что ничего хорошего не выйдет. Война… Я не умею воевать. В школе я убегала. Методично и очень старательно. Я так наловчилась бегать, что даже подтянула физру в девятом классе благодаря этому.
Но Шведов почти всегда меня догонял. Тогда я стала хитрее, искала способы избежать встречи с ним. Не всегда, но удавалось.
Как долго можно бегать? Сколько вообще можно бегать? Я не буду. Не буду больше.
Остаток дня проходит спокойно. В десятом часу я выползаю очень уставшая. В автобусе вырубаюсь и проезжаю нужную остановку. Хорошо, что только одну. Плетусь по темному городу, мечтая только о том, чтобы завалиться спать.
Ванька встречает меня на пороге, очень довольный. Его рабочий день явно проходит легче. Брат работает на проходной крупного завода. Нажимает на кнопочку, чтобы крутился турникет.
— Смотрю, у тебя хорошее настроение, – улыбаюсь, пряча усталость.
К сожалению, чтобы хватало на жизнь и курсы лечения, работать приходится мне. У нас с Ванькой есть только тетя Маня, но у нее своя семья, свои заботы. Она нас вырастила, этого уже за глаза. Двое детей, брошенных ее сестрой, один из которых еще и болен, что выяснилось в одиннадцать лет.
— Я сегодня познакомился с классной девчонкой, – кивает он, я вздергиваю в удивлении брови.
— Когда ты успел?
— По дороге домой. Мы познакомились на автобусной остановке. Она читала Кастанеду.
— А ты не смог пройти мимо, – усмехаюсь, качая головой.
— Мы классно пообщались. Она оставила свой номер.
— У тебя скоро курс лечения.
— Я помню, Ален. Ну и что, я не должен жить теперь?
— Ты же не рассказывал ей, что болеешь?
— По-твоему, я должен это говорить при знакомстве? Привет, я Иван Лисицын, у меня ювенильный парки…
— Ну хватит, Вань, – перебиваю я, – извини. Ты молодец, правда. Я просто устала, тяжелый день. Пойду в душ.
Когда выхожу, брат уже лежит в постели, смотрит очередную лекцию. Он знает, что я не ужинаю – нас кормят в ресторане, и это отличная экономия. Залезаю в свою кровать. Закрываю глаза. И снова вижу, как растягиваюсь на полу ресторана. Эта картина преследует меня весь день.
— Ален, – зовет Ванька.
— Что? – не открываю глаза.
— Мне просто хочется влюбиться. Ну знаешь, пока я еще в состоянии вести нормальную жизнь.
У меня сжимается сердце.
— Ты можешь прожить без яркого проявления болезни до самой старости, – ложусь на бок, чтобы видеть лицо брата в белом свете экрана телефона. – Врач ведь сказал, что тебе повезло, у тебя легкая форма. Вовремя начали лечение, и…
— Я знаю, Ален. Но гарантий нет. Не хочется терять время. Я и так…
Он не договаривает, но я понимаю. Течение болезни сопровождается не только внешними проявлениями, но и склонностью к депрессии.
— Ты когда-нибудь влюблялась? – спрашивает вдруг Ваня. Я ложусь на спину, улыбаюсь, разглядывая темный потолок.
— Нет, никогда.
Он только вздыхает в ответ. Я не влюблялась, это правда. Но один раз – чуть было не позволила себе это чувство.
***
— Погоди, мне еще надо в туалет! – говорю я Наташке, она машет рукой, двигая к выходу.
— Шмотки пока закину в раздевалку.
Смотрю на себя в зеркало и не узнаю. Наташка притащила мне короткий топ в обтяг, юбку, болтающуюся сильно ниже пупка, и туфли на каблуках. Еще и накрасила, волосы распустила. Я или не я? Непонятно.
Справив нужду, с трудом выхожу на каблуках из туалета. В отдалении громыхает музыка – новогодняя дискотека в спортивном зале.
