— Что вас напрягает во мне, Элла Валентиновна? — вдруг интересуется Самир после пятиминутного молчания в дороге.
Лучше бы подсказал, что в нем может расслабить, а то у меня уже мышцы ноют от приступных сокращений.
— А ты что, считаешь себя вполне обычным парнем? Среднестатистическим?
— Мне приятно внимание дочери банкира, но да, я не считаю себя особенным. — Бросает на меня беглый смеющийся взгляд. Прекрасно знает, что он всегда и везде выделяется! Тогда какого черта комедию разыгрывает?! — Буду рад услышать от вас, что именно во мне уникального?
Индюк напыщенный! Мне ни единого ласкового слова, а о себе, видите ли, лести хочется!
Отворачиваюсь к окну и ежусь. Вдали виднеется город, где, возможно, беззаботно развлекается на незаслуженной свободе мой шестой похититель. Тот, кто напал на меня со спины и усыпил хлороформом, после которого я сутки блевала. Этот гад был в маске, оттого я и запомнила лишь его неточный силуэт — размытый, полупрозрачный. Не помню его голоса. Наверное, он не говорил при мне. Но я точно помню, что их было шестеро. Потом ублюдок в маске ушел и больше в подвал не возвращался. Меня охраняли пятеро. За три дня лишь раз дали воды, зато безостановочно коптили воздух сигаретным дымом.
Пятьдесят миллионов. Ровно во столько они оценили мою жизнь. Возмутительно, будь это шуточной ролевой игрой. В реальной жизни все куда печальнее. Эти отморозки согласились на дело за пять лимонов в одни руки. За пять, черт возьми, миллионов человек готов продать душу! Остальные вырученные за меня деньги пошли бы заказчику.
— Может, радио? — снова нарушает затянувшееся молчание Самир. — Какую волну включить?
— Без разницы. Твоя машина. Делай что хочешь.
— Возьмите свои слова обратно, Элла Валентиновна. Вдруг мне захочется фастфуда, и я решу перекусить прямо здесь. Хотите, чтобы ваша роскошная шуба пропахла котлетами и фри?
Разве она успеет впитать в себя запах еды, которую Самир наверняка закидывает в себя вместе с упаковками?
Опять взглянув на него, пальцами сжимаю ручки сумки. Осязая ее нежную кожу, вспоминаю цену бренда и горько усмехаюсь. Боже, эта сумка стоит дороже машины Самира. Все имеет свой ценник. Что-то дешевле, что-то дороже, но все можно купить и все можно продать.
— Самир, если бы тебе предложили пять миллионов, ты согласился бы похитить человека и держать его под замком?
— Зря вы этот разговор заладили, Элла Валентиновна. Я вот вам про фастфуд сказал, и так поесть захотелось. Может, заскочим куда-нибудь?
Обалдеть! Я ему про свои кошмары, а он про жратву!
— Я в джинсах. В ресторан в таком виде не пустят.
— Я знаю место, куда пустят, — подмигивает он мне.
— Меня заранее тошнит, — фырчу, хмурясь.
— Да, не ваш уровень, — не скрывает Самир, заезжая в город. — Но там вкусно готовят. Я не отказался бы от салата и супа. А вы? Может, кофе?
Толком не позавтракав, я со вздохом киваю. Не уверена, что там, куда меня везет Самир, подают свежий зерновой кофе, но ведь его вопросы риторические, а интонация — иллюзия несуществующего выбора, издевка.
— Да, конечно, — неестественно улыбаюсь. — Кофе в забегаловках — это лучший кофе. Обожаю его.
Не взглянув на меня, Самир перестраивается в нужную полосу и тормозит на светофоре. Город кипит предновогодней суетой. Всюду украшения, гирлянды, яркие рекламные баннеры. По улицам расхаживают Деды Морозы с листовками. На центральной площади уже тянется к небу наряженная ель. Но ничего не вызывает у меня восторга. Если того гада не поймают в ближайшую неделю, он будет счастливо встречать новый год, в то время как я шарахаюсь от собственной тени.
