Пот катил градом. Пыл разгоряченной земли добавлял жару, но закончил юноша работу только тогда, когда корзина наполнилась до краев. Не гоже с не полной емкостью идти по деревне, соседей смешить.
Перевязал Ерофей корзину курткой из тонкой хлопчатобумажной ткани, которую скинул с себя, еще как только солнце стало припекать, закинул корзину за плечо и шагнул на тропу в сторону дома. В это же мгновение на тропу из-за деревьев шагнула Аня и вскрикнула, увидев Ерофея.
Ерофей спросил растерянно:
– Ты что тут делаешь?
Аня громко некрасиво рассмеялась:
– Так, ягоды собираю. Уже собрала. А ты?
Ерофей показал на свою полную корзину. Идти каждому по одиночке, было бы нелепо, и ягодники пошли рядом.
Путь в сторону дома был по-настоящему изнурительным. Жара нещадно палила так, что только одна мысль била в висках – скорее бы ручей. Встреча с ним уже не приключение, а вопрос выживания. Ерофей бросил взгляд на худенькую Аню:
– Может тебе помочь? Давай возьму у тебя корзину.
Аня громко ответила:
– Да не. Ладно, не надо.
Ерофей очень пожалел, о том, что Аню пожалел, когда слух резонул ее известный всему селу голос.
Послышался шум воды, Ерофей и Аня из последних сил прибавили скорость и… услышали в стороне мяуканье. Очень жалобное. Сил не было даже повернуть голову и молодые люди, словно сговорившись, сделали вид, что ничего не слышали. Они шли к ручью.
Мяуканье повторилось и раздалось такое истошно-отчаянное, что Ерофей, чуть не плача от досады, поставил корзинку в траву и прислушался. Аня поставила свою корзинку возле корзинки Ерофея. Мяуканье слышалось из кучи набросанных веток.
Там, по колючкам, обдирая в кровь лапки и мордочку, копошился маленький белый пушистый котенок и не мог выбраться на свободу.
Аня вскрикнула:
– Ах! Миленький! Как же он там оказался?
– Откуда ты взялся здесь? – удивился Ерофей и принялся перекидывать ветки, царапая себе лицо.
Аня торопливо включилась в спасательную операцию. Движения ее были на удивление ритмичными, спокойными. Она молча, сосредоточенно подхватывала ветви из рук Ерофея и так аккуратно оттаскивала их в сторону, что ни разу не зацепила ими Ерофея.
– Смотри, – мягким, даже нежным женским голосом сказала Аня, – он уже пищать не может.
– Чего ж пищать? Видит же, что его спасают, – Ерофей почувствовал себя странно неловко рядом с Аней, неожиданно увидев в ней девушку.
Аня спасла Ерофея:
– Интересно, он брошенный или заблудившийся? Когда вытащим его, то себе можно будет взять… Ну, или тебе.
Ерофей по – мужски предложил решение вопроса:
– Пусть сам выберет, в каком доме хочет остаться.
Бедный котенок радостно дрожал на ладонях Ерофея.
Ерофей прижал котенка к своей окровавленной щеке. Аня счастливо улыбалась.
– Пить хочет, – сказала она.
Ерофей посадил котенка на корзинку поверх куртки, поднял корзинку с земли, и вернулся на тропинку, ведущую к ручью. Аня шла следом.
Где только взялись силы? Но уже не обессилевшие и изнемогающие, а бодрые и радостные спустились молодые люди к ручью, когда наконец, дошли до него.
Котенка Ерофей опустил возле ручья. Белые пушистые лапки коснулись воды. Котенок опустил мордочку и принялся с наслаждением лакать, прищурив глаза.
Сильные ладони Ерофея уверенно подставленные под бегущую воду, наполнились ею. Аня подставила свои ладони, и поток воды стал их общим одним потоком.
Оба смеялись, словно дети. Откуда это ощущение настоящего счастья?
