Раздавать газеты оказалось далеко не таким тяжелым делом. Люди разбирают вполне охотно – только и успевай выхватывать из кипы все новые листы. Как бы весь этот ворох себе под ноги в грязь не уронить…
Многие берут по две-три штуки сразу, не сильно вглядываясь, что за газету им предлагают. У Пауля появилось подозрение, что жадные до прессы граждане совсем не читать ее собираются. Но его-то какое дело? Велено раздать газету – он и раздает газету, а как добропорядочный бюргер будет ее потом использовать – ему никаких инструкций не дадено.
Толстенная кипа успела похудеть раза в два, когда освоившегося с новым делом Пауля схватили за шиворот. Хвать! И вот он уже болтается, как каланча, привстав на цыпочки. Хватка у неведомого злодея – как в тиски зажали.
– Повырывайся мне! – Грубый мужской голос в корне пресек попытку дернуться в сторону. – Чего за макулатуру ты тут таскаешь?
Пауль, извернувшись, успел разглядеть, что похититель щеголяет в зеленом полицейском мундире. Ой-ей… От одной мысли о том, как полицай за ухо притаскивает его к тетушке, потрясая отобранной пачкой, в коленках разлилась противная слабость. Надо ж было так вляпаться!
– Чего тут у тебя? – Второй рукой мужчина выхватил газеты. – Ааа… «Народный обозреватель». А я уж было подумал, ты какое-нибудь «Красное знамя»6 разносишь.
Железная хватка на шивороте разжалась. Первым порывом было задать стрекача подальше от страшного полицая. Но от этой идеи Пауль отказался. Во-первых, раз его выпустили – значит, ничего катастрофического впереди как будто не ждет. Во-вторых, если броситься удирать – как бы не догнали. Тогда-то уж точно будет хуже.
– На Рыжего Отто работаешь, парень? – Вполне дружелюбно спросил полицейский. Левая половина лица у него покрыта страшными шрамами. Жутковатая картина, как будто кто-то пытался живьем содрать с несчастного кожу, да так и бросил на полпути. Но улыбается полицай вполне благожелательно, и сошедшиеся было к переносице брови разошлись в стороны.
Пауль, однако, решил отмолчаться. Черт его знает, что у полицейского на уме. Рыжий – а речь наверняка о нем – парень, конечно, почти свой, и денег обещал, и за разведку похвалил. Но вряд ли шарфюрер сильно обрадуется, если узнает, что его сдали полиции. Хотя, как бы на такое молчание уже сам полицай не осерчал…
– Ба, да ты, никак, своих не сдаешь? – Вахмистра, вопреки опасениям, молчание лишь развеселило. – Ну, молодец. Ты вот что на носу заруби. По средам и пятницам тут дежурит обервахмистр Шмидт. Он из социал-демократов… И просто сволочь. По жизни. Так что в эти дни сюда даже носа не показывай, понял?
Пауль торопливо кивнул. Только дайте вылезти из этой передряги – он семь дней в неделю будет эту распроклятую площадь по широкому кругу обходить.
– Ну тогда давай газету и иди себе. – На какой-то момент показалось, что его разыгрывают. Но полицейский и впрямь взял протянутый листок, после чего потерял к мальчишке всякий интерес. Устроился на лавочке неподалеку, засмолил папироску. Пауль видит, как бегают туда-сюда серые глаза. Чтение вахмистра увлекает куда сильнее, чем разносчик с оставшимися газетами.
Первым порывом было плюнуть на опасное занятие и отправиться восвояси. Пауль не сразу сообразил, что уткнувшийся в свежий номер полицейский наверняка не будет возражать, если он быстренько раздаст остальное. Скорее уж наоборот – можно будет, если что, спрятаться за его спиной.
