В дверях, набычившись, стоят двухметровые амбалы-секьюрити. Нас даже не проверяют. Слишком известный Филиппов, чтобы его проверяли. Хоть даже торчи у него гранатомет из-за пазухи – нет, не остановят. Меня вот недавно, решившую по пути на работу купить на распродаже новый утюг, остановили, осмотрели, заставили написать объяснительную…
Ладно тебе, Еська, ерничать. Скоро тоже будешь Филипповой.
Третий этаж. Народ веселится. Вовсю играет попса, шампанское льется рекой, тамада пытается в микрофон перекричать оголтелую толпу. Весело, живенько так. Вон Ирка с кадров, в блестящем мини, а рядом с ней Светлов, их главный, пьет с горла и, кажется, это его последний час в здравом уме. Скоро будет мирно посапывать на каком-нибудь диванчике. Юлька с Машкой, завидев нас с Игорем, осторожно машут рукой в приветствии, но подойти так и не решаются.
Спрашивается, зачем мы здесь? Конечно, чтобы все видели нас вместе. В том числе и мой изрядно подвыпивший папочка, который уже летит к нам на всех парусах.
– Милые мои деточки, – начинает он с ходу, – какие же вы красивые! Веселитесь, отдыхайте, не стойте истуканами. Идите уже наверх, нечего вам смотреть на эти пьяные бесформенные рожи! Доченька, я в тебя верю, ты сегодня справишься со всем!
Игорь давит небрежную ухмылку, у меня, кажется, дергается веко на левом глазу, но мы старательно счастливо улыбаемся и разворачиваемся на выход из зала. Нам к лифту, практически в царские пенаты, наверх.
На протяжении трёх часов кряду я бесконечно улыбалась, старательно изображая из себя влюбленную невесту, пытаясь запомнить, кто с кем пришел, и кто из присутствующих любовница, а кто жена. Для того чтобы потом, при следующей встрече, как объяснил мне Игорь, я не лоханулась.
Кошки вновь заскребли на душе. Сейчас меня тоже запомнят, как жену, чтобы потом не перепутать? Здесь, среди элегантных женщин и мужчин, чувствовавших свое превосходство, было неимоверно скучно. Они точно так же вливали в себя тонны спиртного, дамы курили тонкие сигары на застекленном балконе, старательно обсасывая каждую сплетню. Пару раз были медленные танцы, но практически никто и не танцевал. Тамада, призванный веселить, попал под раздачу пьяного директора и теперь, с видом мученика, второй час выслушивал его пьяные нотации и положение экономически значимых предприятий в стране. Но при этом всём не было здесь ни радости, ни ощущения наступающего праздника.
Я, покрутив еще пару минут в руках тонкую ножку фужера, в конце концов поставила на барную стойку свое шампанское, окинув взглядом зал и не найдя Игоря, решила сходить в дамскую комнату.
Все кабинки были отдельными, закрывающимися на замок. И вполне себе каждая уверенно бы могла заменить комнату в общаге. По площади, имеется в виду. Кроме шедеврально исполненного унитаза и раковины, там непременно был стол, диван и шкаф с гигиеническими принадлежностями и другими полезными штуками на всякие случаи жизни.
Оказавшись в таком туалете в первый раз, я с любопытством разглядывала обстановку и не сразу обратила внимание, что в комнате нахожусь не одна. За большой кадкой с раскидистой пальмой кто-то возился.
– Простите, я не заметила, что занято. Я выйду.
– Да не ссы, заходи. Я переодеваюсь, – подала голос незнакомка. – Колготки, козлина, порвал. Хочется ему, видите ли, очень. Срочно. Стояк у него двух недель тухлости. Любимая кочевряжится, не дает. Вот что этим бабам надо, а? Хозяйство у мужика, ну просто космос. Орудует, так искры из глаз. Подожди, я сейчас, подтяну труселя…
