Я в твоей голове - страница 35

— Да брось. У меня две девчонки и еще тройня на подходе.

— Тройня?

— Ага. И тоже там есть девочки, — светится от радости, поглаживая живот, — и мальчик. Бери. Он их не надевал. Я наслышана о твоей брезгливости. Да и за годы, — наклоняется ко мне и шепчет, — кое-кто потерял слегка форму, — улыбается.

— Я все слышу, любимая, — орет Ияр за накрытым посреди гостиной столом. Вокруг него бегают девочки, он их ловит, кусая их за щеки. Дети закатываются смехом. Сажает их на колени и закидывает им во рты по виноградине. — Пусть проваливает. Он и так задержался на две минуты. И я чуть набрал. Я же не знал, что ты умеешь так вкусно готовить.

— Внучок, я тебя люблю, но ты и правда отрастил живот. Без пяти мордоворотом станешь.

— Неправда.

— Любимый, даже если ты станешь лысым и хромым, я буду тебя все равно любить.

— Это по принципу «арбуз растет, а хвостик сохнет»? Спасибо, Акси. Правда, не стоит. Я пойду.

— Марана, ты тоже не бог красоты. Сам моложе внучка моего, а на рожу старше. Потасканная. Седина в бороде и на висках. На старпера похож.

— Точно, нана, подметила, а ну, дай пять, — хлопают ладошками и гогочут. — Ты что, нан, он же предводитель. Все трусятся перед ним.

— Ага, такое ощущение, что предводителю хорошенько сегодня сели на лицо, раз он в таком виде. Прям интересно, кому это удалось окунуть чистюлю в собственную грязь? Благословила бы, ей богу.

Ну, старая заноза.

— Что такое, сразу скис? А? Марана? Не нравится, когда над тобой шутят? Неужто глава клана обиделся на слова зрелой леди?

— Да нет, что ты. Продолжай. Я не обижаюсь на говорящих мумий с малиновыми волосами и сморщенной, как изюм, кожей.

— Ну все, хватит обмениваться любезностями. Марана, переоденься, от тебя правда воняет дерьмом. И можешь искупаться в душе, там в первом ящике аптечка есть. А потом я сварю тебе кофе. Ияр, перестань перебивать девочкам аппетит.

Беру вещи, иду вдоль по коридору. Оказываюсь в просторной ванной комнате. Снимаю с себя порванные вещи, выбрасываю их в урну. Отвинчиваю кран, в мои ладони набирается прохладная вода. Умываюсь. Зависаю перед зеркалом. И правда вижу на висках седые волоски. Почему сейчас меня это задевает? Особенно словечки «пожилой человек», «старый хрен», сказанные тонкими розовыми устами. Кто же эта девчонка? Которая засела у меня в голове. Как жаль, что мне придется ее убрать.

На глаза попадается тюбик с носиком, где разведена черная краска для волос. Не знаю, зачем я это делаю, но чуть выдавливаю на волосы, замазывая области седины. Выжидаю время. Потом смываю под напором «тропического» душа всю грязь с себя за сегодняшний день.

***

Мне пора уходить из этого идеального семейного мира. Но Акси никак не может отстать со своей заботой:

— Полегчало? Иди садись, мы все будем пить чай, а кто кофе.

С беременными женщинами, наверно, бесполезно спорить, особенно с этой. Присоединяюсь к вечерней трапезе.

— О-о-о! Кто тут у нас? — старуха надевает очки, осматривая меня. — Красавчик! — присвистывает. — Мы думали, ты там утонул или решил задушить себя шлангом от душа.

Одежда Ияра и на меня чуть узковата. Все вещи сели плотно, особенно в области паха. Непроизвольно выставляю руки, прикрываясь.

— Ну все, Сирушек Акоповна, хватит острить. Марана, садись, это твой кофе. Не переживай, яда там нет.

— Кроме десяти столовых ложек сахара. Да, любимая?

— Нет! Марана, пей, и сахара нет.