Чай был ужасен - крепкий и кислый от кружочков лимона, которых я насовала от души.
— Так что случилось, Женя? От чего так много слез? Кто обидел?
— Идите уже домой, Павел Демидович!
— А вот и не пойду! Ты мой заместитель. Это… это как жена, только хуже. Если тебя кто-то обидел, и я должен знать, кто это сделал.
Я протерла очки салфеткой и попыталась надеть их обратно. Как жена, только хуже. Н-да.
— Я справлюсь, честно.
— Не выпущу тебя отсюда, пока все не расскажешь!
Он уверенно поднялся и захлопнул дверь. Повернул ключ в замке и демонстративно спрятал его в карман брюк.
Я вдохнула и выдохнула. Ты смотри, какой упрямый…
— Молчишь, да? — угрюмо произнес босс. — Это все из-за меня? Да знаю я, что не подарок. И место это не мое совсем…
— Как, не ваше? Ваше это место, Павел Демидович. Не говорите уж глупостей.
— Нет, не мое. — он уткнулся взглядом в свои огромные ручищи, которые почему-то сложил домиком. — Так по какому поводу слезы? Я же не уйду, пока не выясню. У меня свободного времени предостаточно, Жень.
Я вздохнула. Не избавиться от него.
Ну, а что такого, если я ему расскажу? Пусть знает, с кем он дружит.
— Ваш хороший друг меня обидел, Павел Демидович.
— Колька, что ли? Так он на нервах весь, свадьба у него в субботу!
— Нет, не Колька. Стас Кожевников отказался выплачивать алименты и выгнал меня из кабинета.
— Как, отказался? Стас вроде не бедствует. А что, очень большая сумма?
— Не большая, но я на нее рассчитывала. У меня бабушка болеет, приходится ей сиделку оплачивать и лекарства. А еще садик. И у дочки куртки зимней нет. Прежняя совсем мала стала.
— И что, Стас не может дать на все это денег? Ха, в жизни в это не поверю! У него денег куры не клюют, он вчера в ночном клубе стриптизершам по пять тысяч в стринги запихивал!
От обиды я подавилась новым всхлипом. Проституткам, значит, в трусы, да? Проституткам не жалко, а на куртку дочке жалко…
— Да что за сумма?! — окончательно растерявшись, вскричал Алмазов. — Что, так много, что у него их нет? Сколько стоят детские куртки?
— Не много там! Десять тысяч всего… Но я на них рассчитывала. Себе юбку и туфли купила, Эмма на последней планерке сказала, что я лицо компании, работаю рядом с вами, и мне надо выглядеть соответственно. И зачем я их купила? Знала бы, что Стас откажется алименты платить…
Слезы полились новыми потоками. Смириться с тем, что в стрингах у проституток исчезли мои деньги на куртку, без слез я не могла.
Алмазов странновато на меня посмотрел.
— Десять тысяч? Всего-то? — переспросил удивленно.
— Это для вас всего-то…
— Да ладно, туфли красивые. Я их сразу заметил, еще утром, когда они мне едва череп не раскололи своим громким стуком, — взволнованно проведя по волосам рукой, буркнул он. — И…и юбку тоже заметил. И что у тебя талия, оказывается, имеется. И все остальное. Для робота-заместителя совсем не плохо, между прочим. Ладно, побудь здесь. Чайку попей.
Он долил из чайника остатки холодного зеленого чая в чашку, всунул ее мне в руки и вышел из переговорной.
Я оторопело смотрела ему вслед. Куда это он отправился? К банкомату, что ли? Еще не хватало, чтобы он мне пытался денег дать!
Желая провалиться сквозь землю от стыда, я схватила сумку, дернула с вешалки в небольшом шкафчике пальто и бросилась бежать.
8. Глава 8
Я устремился на второй этаж, туда, где царствовал Стас Кожевников. В голове яркими вспышками взрывалось возмущение. Вот урод, зажал денег для дочки. Как можно? Эх, если бы у меня была дочка, я бы для нее ничего не жалел… Но детей у меня нет. И жены больше тоже нет. Я и сам, конечно, не подарок, но Стас, кажется, перегнул палку с этими десятью тысячами. Если бы он вчера при нас не распалялся, разбрасывая пятитысячные купюры по подиуму, на котором извивались у шеста голые шлюхи, я бы так не разозлился.
