В квартире дышится легче теперь.
А когда приезжает врач с медсестрой, и делают несколько уколов, оставляют кучу инструкций, чем девчонку надо лечить и как потом выхаживать, потому что “явно ослаблена”, она тоже начинает дышать. Не трясется больше, не горит и даже пытается очнуться.
Пою ее водой, впихиваю таблетки, раз пытается.
Снова переодеваю - не смотреть трудно, но я справляюсь. Абстрагируюсь от голого тела и торчащих ребер. А потом разогреваю бульон и ложечку за ложечкой вливаю в нее половину чашки. Надеясь, во-первых, что ей достаточно фигово, чтобы об этом не помнить. А, во-вторых, что я и сам про это забуду. Что какого-то хрена не вызвал сиделку, а занимаюсь ею лично.
15. Вита
Это как похмелье, только намного хуже.
Когда похмелье - хочется, чтобы сдох тот, кто наливал тебе. А сейчас - самой сдохнуть.
Я и подыхаю. В полном одиночестве.
Некому помочь, некому сделать мне что-то горячее, что так просит раздираемое горло, некому всунуть в меня таблетки. И сил на это нет почти. Как и врача вызвать - или что там делают в таком случае? Я ведь даже не знаю, куда звонить.
Мне всегда нравилась шутка о том, что люди не падают с круглой земли, потому что прикреплены к поликлиникам.
А я упала.
И бесконечно лечу в бездну.
Сознание ускользает от меня. В какой-то мере это благо. Там, в бессознательном, не так хреново. Пусть и поджидают мои голодные демоны, которых я раньше успешно стравливала между собой. Кажется, они договорились - и все на меня накидываются.
Я выныриваю то в пекло, то в ледяную пустошь. Когда выныриваю удачно - пытаюсь что-то попить. Когда неудачно - даже не дотягиваюсь до таблеток “от всего”. Иногда мне кажется, что наступило просветление, и я надеюсь дозвониться кому-то. Тому же Славику. Иногда - что все, это конец.
А потом как-то внезапно становится легче.
Я думаю, что болезнь отступила.
А оказывается, что это Баринов не отступил.
Когда я уже достаточно вменяема, чтобы полноценно открыть глаза и осмотреться, и даже открыть рот - потому что меня кормят - я вижу отмытую до блеска квартиру, кучу каких-то препаратов и взрослую женщину в белом халатике. Не ангела.
Она строго смотрит на меня и уговаривает:
- Еще немного съешьте, и я от вас отстану.
Потом выясняется, что провалялась я в таком ужасном состоянии вовсе не вечность, а всего несколько дней. И когда меня нашел “ваш опекун, то сразу вызвал врача и сиделку”. И вот эта женщина здесь со мной живет можно сказать. Хлопочет. Убирается. Готовит. Встречает врача каждый день. Уколы мне колет и даже капельницы ставит.
“Все-все оплачено, вы что, какие деньги? И нет, я не могу сейчас уйти, даже если вы прогоните. Вы слишком слабы…”
Я действительно так слаба, что даже прогнать ее не могу.
Или позвонить “опекуну” - устроить очередной скандал.
Или взбеситься от того, что в мою жизнь снова так нагло влезли.
Я вдруг понимаю, что и правда могла не выжить. Помереть в одиночестве от простого бронхита и ангины. Мой организм, с которым много чего происходило последнее время, просто не выдержал. И ночной прогулки. И стресса, который ему предшествовал.
Сломался.
И если бы барин не обеспокоился тем, чтобы его починить, мог и не восстановиться…
Я, наверное, впервые задумываюсь, какого хрена я творю. Гроблю себя.
Чего так постепенно, если мне так хочется сдохнуть? В городе много чудесных высотных зданий. Вопрос будет решен гораздо быстрее и не так болезненно. Без всякой бездны.
