— Мне пришлось.
Снова отворачиваюсь. Не могу видеть ее слезы и боль в глазах.
— Прости.
— Иди спать.
Она уходит.
Я слышу, как она взбегает по лестнице, как цокают каблуки, которые она до сих пор не удосужилась снять, слышу, как яростно хлопает дверь ее комнаты. Устав держать в себе накопившуюся боль, с ревом раненого зверя швыряю бутылку виски, наполовину полную, в кирпичную стену. Осколки разлетаются по темному паркету, несколько падают около ног, символизируя мою жизнь.
На хрена я ввязался в фиктивный брак именно с ней, до сих пор не могу понять. Если бы не ее отец, что так сладко заливал в уши об опасности для любимой внучки, я бы тысячу раз подумал, прежде чем ввязываться в эту авантюру и вешать брачный венец на шею. Придумал бы, как договориться с акционерами, нашел бы, на что надавить.
Но в плане Софи я слабак. А тут еще и маленькая девочка, ее дочь. И я до сих пор помню, что такое нелюбовь отца. Боль, страдание и разъедающая внутренности обида.
Маленькая девочка, с которой я еще не знаком, тронула мое холодное сердце и заставила изменить решение в ее пользу. Я оказался не в силах сопротивляться крохе, которой грозит опасность от родного отца. Да и ублюдок Саяров сыграл свою роль. Я ненавижу его всеми фибрами души, и мне за радость ему досадить.
А теперь что?
Мы женаты, но между нами огромная пропасть с размером Большой каньон.
Устало падаю в кресло, отчаянно хватаюсь за волосы и тяну, причиняя себе дикую боль. Мне больно. Только боль эта, сука, душевная, разрывает изнутри, а не физическая. А как же хочется наоборот.
Я не до конца еще понял, почему отец Софи после смерти моего отца решил продать свою долю в компании именно мне. Он как будто чувствовал, что, если у меня вдруг появится возможность, я вернусь в родной город. Что мне нужен гребаный якорь. Так и произошло. Своего зятя как родственника и управляющего он, походу, даже не рассматривал. Стоит признать, это наводит на странные мысли, заставляет задуматься о многих вещах.
Петр Савельевич всегда относился ко мне доброжелательно, всегда готов был помочь. Он был ближе родного отца, за что я искренне ему благодарен. И уверен, если бы я сделал предложение Софи, он бы не отказал мне. Но мой отец…
Всегда державшийся на расстоянии после развода с мамой неожиданно взбрыкнул. За двадцать лет своей жизни я видел его раз десять, но даже этот факт ему не помешал строить мое будущее. Он решил все за меня. Решил, что знает, как для меня будет лучше. Плевать он хотел на мои желания, на мою любовь к музыке.
Он всегда был против музыки, хотел женить меня по традициям, жену нашел, к себе переманивать начал в северную столицу. Но для меня она была чужая.
Все изменилось после аварии, когда мы потеряли все…
Я помню, как взрослый парень отчаянно ревел, как он сорвал голос, когда узнал о смерти своей девушки. В тот вечер она сбежала из дома, чтобы попасть на наш концерт, чтобы провести с ним время. У Али вообще была странная семья. Мачеха, две противные сестрицы, что вечно норовят подпортить ей жизнь, и отец-подкаблучник, постоянно пропадающий в командировках. Именно она, мачеха, глазом не моргнув, заявила, что Лис убил ее девочку.
Девочку она ненавидела и мечтала от нее избавиться при каждом удобном случаи. Мы не раз становились свидетелями их ссор. И каждый ужасались и не понимали, как можно быть такой жесткой. Сначала я не поверил ее словам, искал оправдания, разговаривал с врачами, но все безрезультатно. Алю перевели в другую больницу спустя две недели, ей требовалась операция. Там ее и не стало.
