— Хорош
нести чепуху, — накрывая камеру ладонью, Демидова вынуждает меня нажать “стоп”.
— Не надо вводить людей в заблуждение.
— Какое
заблуждение? По опросу восемьдесят процентов аудитории уверены, что мы и так
давно встречаемся. Не стану же я их разубеждать, верно? — выгоняю мелочь из
машины, галантно придерживая ей дверцу. — Направляй меня, моя прекрасная леди.
Если вдруг захочется в аэропорт, загранка у меня с собой.
— Зато я
свою не захватила, так что как-нибудь в другой раз, — пристраиваясь на
пассажирском, отзывается она. — Выйди на трассу в город, дальше разберёмся.
— Как пожелаешь,
— жух-жух и я уже за рулём, завожу двигатель и разворачиваюсь, объезжая вымытые
дождями ямы и оставшихся на обочине свидетелей нашего побега. — Не могу не
заметить, ты шикарно смотришься в моей машине. Прям будто в комплекте
продавалась.
— Продавалась?
— вкрадчиво уточняют.
Эм. Что,
опять не то что-то вякнул?
— Не
придирайся. Ты меня поняла. Это был комплимент.
— Да, и в
этом весь ты. Сделать комплимент оскорблением — твоя фишка.
— Главное,
она у меня есть, — чем дальше удаляемся от деревни, ныряя в кукурузные и
пшеничные поля — тем становится легче дышать. И дело вовсе не в кондее,
включённом на максимум. Не знаю, просто парит меня вся эта атмосфера
деревенской глуши. И персоны, поселившиеся через забор. Кстати, о нём. — Как
твой женишок отреагировал на то, что мы куда-то укатываем?
— У женишка
есть имя.
— Да. Теперь
есть. Но ты не ответила.
— Никак.
— Никак — в
смысле, ему всё равно?
— Никак — в
смысле он пока не знает.
— Ууу, а ты
плохая девочка.
— Нечаев,
оставь скабрезные умозаключения при себе. Будь добр.
— У меня
так-то тоже есть имя, — замечаю я. А то всё Нечаев, Нечаев. По пальцам можно
пересчитать, сколько раз она обращалась ко мне не по фамилии.
— Да. Я
видела твой паспорт.
— Когда?
— Всякий
раз, когда ты совал его мне, предлагая оставить автограф в графе “семейное
предложение”.
— Могу ещё
разок предложить. Мы как раз за платьицем катимся, я там себе и смокинг могу
прихватить. Совместим приятное с полезным, ммм? Есть же у вас где-то ЗАГС или
хотя бы МФЦ?
— А МФЦ
зачем?
— Как зачем?
Там тоже можно расписаться. Я промониторил. Только и жду сигнала.
Покачав
головой, Демидова молча тянется к радио, переключая кнопки станций.
— Оставь, —
торможу её, перехватывая за кисть, когда она попадает на нашу песню. Рука
торопливо отдёргивается, прерывая контакт. Ну-ну. Делаем вид, что я чумной? Не
надо брехать, знаю я, чего ты стремаешься.
Зато по
салону теперь разливается мелодичный женский голосок, чередующийся с мужским и
менее мелодичным. Моим, собственно. У нас как выходит: вроде бы и попса, но с
уклоном в хопчик[7].
Иногда даже в репчик. Интересный микс, короче.
Где ты? С
кем ты? Как ты?
Разбежались
две судьбы.
Прости, но я
говорила сразу:
Нам не по
пути.
В этом
некого винить
Ты и сам
знаешь,
Так бывает:
Кто-то
находит, кто-теряет.
— Это так
странно, — с минуту вслушиваясь в свой куплет, подаёт голос Пуля.
— Слышать
себя со стороны? — понимающе уточняю.
— Да. Словно
бы ты, а словно и нет. И дело даже не в обработке.
Правильно.
Её здесь толком и нет. У нас есть маленький бзик — мы против фанеры[8].
Пускай выступление выходит при этом неидеальным, пускай порой не дотягиваются
ноты или вовсе шалит аппаратура, но никто не упрекнёт нас, что мы способны лишь
открывать рот.
