─ Ань, я не хочу развода, ─ бормочу себе под нос, отчаянно ища в ее глазах хоть проблеск того, что было.
─ Мне плевать! Я так больше не могу. Не могу, ─ повторяет бессильно почти шепотом. ─ Я отдала тебе всю себя. Ты захотел поиграть со мной как с игрушкой, а я тебя полюбила. Твой лучший друг пытался меня изнасиловать, и я потеряла ребенка, но я через это перешагнула. Я участвовала в твоих темных делишках, и стоило тебе пожаловаться, что у тебя нет ни рода, ни племени, я родила тебе детей. И плевать, как тяжело мне дался каждый! Потом ты стал устраивать сцены из-за того, что дети забирают слишком много моего внимания. И тогда я оставила их на чужого человека и опять кинулась ублажать тебя. Но тебе всегда мало. Ты хочешь безумных оргий? Вперед! Но без нас.
─ Ань, не бросай меня, прошу тебя! Я без тебя сдохну! ─ пытаюсь коснуться ее ноги, но она отступает с таким отвращением, словно перед ней грязная лужа.
─ Нет, не сдохнешь! Ты же так себя любишь, а мы так ─ марионетки, твоя свита.
─ Аня, нас столько всего связывает!
Она присаживается на корточки, касается моей щеки, и я вскидываю глаза в надежде если не на прощение, то хотя бы на последний шанс.
─ Ты подарил мне двух прекрасных детей. К тому же ты знаешь, что больше детей у меня не будет. Так что спасибо тебе за них! Но то, что между нами было ─ это безумие, которое следовала прекратить давным-давно. Поверь, нам лучше будет врозь. Я получу спокойствие, а ты сможешь опять жить весело и без обязательств.
Встает, хладнокровно проворачивается на каблуках и спокойным, уверенным шагом идет прочь, оставив меня, ноющий кусок биомассы, ни с чем.
Поднимаюсь на ноги и как побитый пес плетусь к себе. Вика все еще в моем кабинете ─ стоит у стола с провинившимся видом. Бросается ко мне и касается горящего под глазом синяка.
─ Это она вас так? Я сейчас лед принесу!
─ Пошла вон! ─ ору я так громко, что ее сносит в другую часть комнаты.
─ В смысле? ─ спрашивает ошарашенно.
─ В смысле ты уволена! Расчет получишь в бухгалтерии!
─ Что я сделала не так? Вам не понравилось?
─ Я сказал, пошла вон! Еще раз увижу, голову оторву, ─ цежу я сквозь стиснутые зубы, едва удерживаясь, чтоб силой не выпихнуть ее за дверь.
Понимая, что сейчас может обзавестись таким же фингалом, тихо сливается. Хватаю бутылку и наливаю стакан до краев. Подношу его к губам и вижу в желтоватой жидкости собственное отражение.
─ Ничтожество! ─ выкрикиваю и запускаю стакан в стену. ─ Только и способен, что бухать и трахать все, что движется!
Хватаю бутылку и швыряю ее в большой стеклянный шкаф со всякими фейковыми дипломами. Стекла разлетаются с оглушительным треском и крупными кусками падают на пол. Мне этого мало. Подлетаю к шкафу, хватаю его за дверцу, из которой торчат мелкие куски стекла, и обрушиваю на пол, несмотря на жгучую боль и теплую, скользкую кровь, которая тонкими струйками льется по рукам.
Плюхаюсь на пол, заставив осколки под собой жалобно скрипнуть, закрываю лицо окровавленными ладонями, растирая слезы и сопли по пульсирующим щекам. Только и умею, что крушить, ломать и портить. Какой же я скот! Рано утром растолкал мать своих детей, устроил клоунаду с битьем посуды и, как всегда, проигнорировал её боль ─ просто приехал сюда нажрался и «отомстил» ей, ни в чем не виноватой.
Верно говорят, что ты не ценишь того, что имеешь, пока не потеряешь навсегда. Но я все же из тех, кто встает, как бы сильно жизнь ни била. Впрочем, жизнь тут ни при чем ─ я сам себя отправил в нокаут. Но я докажу ей, что мне ничего больше в этой жизни не надо кроме семьи.
