Если по неопытности забрести сюда без провожатого, заблудиться будет как нехер делать, но мы-то с пацанами тут давно как у себя дома, так что проблем не возникает.
Проходим рядом кухней, провонявшей подгоревшим маслом из фритюрницы, где "великие" повара с Ближнего Востока, побросав тлеющие бычки в банку из-под консервы, торопливо начинают изображать видимость бурной деятельности.
Такие смешные, я не могу. Как переполошились-то при виде начальства, вот только Барин, а именно он, собственно, владелец данного заведения, едва ли вообще в их сторону повернулся.
Проходим до самого конца коридора, привычно обтекая шатающиеся металлические стеллажи с продуктовыми поставками, где уже нет ни намёка на лоск главного зала.
Сплошные голые бетонные стены, обколупавшаяся побелка и потрескивающие потолочные лампы советских времён. А, ну и лестница, не видевшая ремонта с момента постройки доходного дома.
Спускаемся по ней вниз, на первый этаж, тормозя возле запертой двери. К этому моменту, конечно, ни музыки, ни шумов с кухни уже не слышно. Ничего не слышно, кроме цокота каблуков девчат.
Проворачивается ключ в замке и, наконец, оказываемся в личном кабинете Барина. Обустроенного со всеми удобствами, но без понтов. Никакого красного дерева и позолоты — чистейшее бюджетное дээспэ.
— Телефончики выключаем и сюда скидываем, будьте добры, — Туз протягивает Марьяше и поцу, которого я, честно говоря, впервые вижу, так как тот протеже Грека, коробку. Обычную, картонную. В ней, по-моему, какая-то канцелярия раньше была.
— Зачем? — напрягается пацан.
— Строгие правила конфиденциальности, — отзывается Барин, занимая место за рабочим столом, где кроме планшета и пульта от телека ничего не лежит. — Хочу, чтобы разговор остался приватным. Будете уходить, вам всё вернут, не переживайте.
Переживают, ещё как. Но подчиняются.
— Тебя это тоже касается, — шевелю пальцами, подгоняя тормозящую Аврору.
— Даже так? Вообще никаких привилегий?
— Не в этот раз, Рорик.
— Рорик?
— Что, не нравится? По-моему, звучит весьма мило.
— Засунь своё мило себе в жопу, — фыркнув, лезут в рюкзак за айфоном, выключают его, вручают мне и демонстративно раскидывают руки. — Обыскивать будешь?
Эй, ну она, конечно, нашла время, когда вбрасывать такие предложения! Я ведь если начну, тормознуть уже не смогу: тут же её при всех и трахну. Я ж себя знаю.
— Мысленно уже раз пять это сделал.
— Нашёл что-нибудь интересное?
— О, да. Благо тонкие тряпочки, которые ты называешь одеждой, мало что скрывают, позволяя воображению вдоволь порезвиться.
— Оно и видно. Ширинку топорщащуюся прикрой, — насмешливо чиркая ногтем по моему подбородку, проходят вглубь, на самом-то деле, достаточно маленького помещения, занимая кошерное замшевое кресло с высоким изголовьем.
С учётом того, что посадочных мест, кроме кожаного стула "босса", который тот и так уже облюбовал, больше нет, остальным ничего не остаётся, кроме как топтаться стоя.
Правда я всё же проворачиваю ход конём, примостившись на подлокотнике рядом с Белинской. Восседающей с таким видом, будто это не она тут гостья, а все мы заявились к ней без спроса. Га аудиенцию с королевой.
— Итак, — откинувшись на спинку крякнувшего компьютерного стула, Барин намётанным глазом пробегается по Марьяне и... безымянному челику. Не особо внушающему надежд, кстати. Выглядит как типичный прилизанный ботан, которого зачем-то оторвали от Доты. И Барин, судя по всему, придерживается того же мнения. — Вы уверены, что готовы вписаться? Это развлечение не для малодушных.
