А размеры-то его действительно впечатляют. На практике оказываются даже внушительнее, чем визуально. Разорвать не разорвёт, конечно, но наполненность прямо-таки сто процентная.
Едва его член оказывается во мне, растягивая, по позвоночнику проносится мощный электрический импульс, стекаясь и оседая тягучей тяжестью внизу живота.
Вааау....
В голове простреливает одновременно две мысли: "Какого, мать его, я делаю?!" и "Мало. Хочу больше". Увы, последний аргумент, ведомый гормонами, оказывается сильнее.
И я продолжаю.
Начинаю неторопливо двигаться на как никогда довольном Спиридонове, откинувшемся на подушках и до боли впившемся пальцами в мои бедра, азартно помогая насаживаться на него всё глубже и резче.
Аоао... потрясно.
Его крепкое тело и напряжённые в этот момент мышцы подобны шедевру талантливого скульптора, сумевшего подчинить себе мрамор. Каменный торс, широкие плечи, об которые я держусь для опоры, а руки...
Руки бесподобны. Вздувшиеся вены проступают объёмными дорожками даже сквозь чернила тату и это просто гипнотически прекрасно.
Обожаю красивые мужские руки.
Мужские руки и спину.
Чем ритмичнее и грубее становятся толчки, тем стремительнее тяжелеет дыхание Артемия. Тем всё с большей похотью распаляется голод в хищном взгляде. Тем чаще сквозь стиснутые зубы вырываются сдавленные рычащие стоны, объединяющиеся с моими.
Стонами подступающего удовольствия.
— Охрененные сиськи. Я просто тащусь от того, как они прыгают, — на рваном выходе отвешивают мне сомнительный комплимент, рывком придвигаясь ближе и ловя зубами чувствительный сосок.
Боже-е...
Запрокинув голову и прикрыв глаза, мурлычу подобно кошке, позволяя играть со своей грудью: ласкать её языком, оттягивать, прикусывать, покрасневшие следы, и виновато зализывать их.
Так блаженно, пошло и аморально, что с требовательным скулением зарываюсь в жёсткие волосы Спиридонова, ещё активнее принимаясь ёрзать на нём задом в стремлении усилить назревающее между ног огненное покалывание.
Вот только мой энтузиазм подлым образом стопорят, вынуждая поумерить пыл.
— Куда-то торопишься? — ухмыляются, оставляя клеймящий поцелуй на моей шее. Такой, что после него точно теперь останется засос.
— Изверг. Дай кончить.
— Обязательно. Но не так сразу же. Я ведь тоже хочу развлечься.
Ай! Без предупреждения оказываюсь бесцеремонно сброшенной на постель, грубо перевернутой и поставленной на карачки.
Ай! Смачный шлепок по раскрасневшейся заднице вызывает мурашки и ликующий вскрик.
О, да...
Не давая расслабиться, Спиридонов одним размашистым точечным движением вновь входит в меня на всю длину, заставляя вскрикнуть повторно.
А затем снова и снова, в считанные мгновения наполняя дом на колёсах похабными, но такими чертовски возбуждающими звуками и запахами секса.
Артемий из тех кто трахает эгоистично, жёстко и даже отчасти жестоко. Для многих недопустимо, я же словно рассыпаюсь на куски от этих его животных инстинктов и собираюсь заново.
Теку так, что его член тонет и хлюпает во мне. Выгибаюсь в спине, задыхаясь от кайфа и, кажется, сажая голос от крика.
Спиридонов тоже на кураже. Завёлся настолько, что это тестостероновую машину-убийцу уже невозможно остановить. Да и нет никакого желания.
Именно его неделикатность, наравне с сжимающими моё горло пальцами и несдержанными отрывистыми стонами, возбуждают ничуть не меньше, чем разгорающийся внутри собственный пожар.
