Как же это охрене-е-но...
Заветный оргазм уже совсем близко. Тазовую часть стремительно сводит сладостной судорогой от каждого нового толчка, но до полной разрядки не хватает буквально немного.
— Ещё... — практически умоляю, задыхаясь и загребая ладонями сбитую простынь. Впиваясь ногтями в ткань, раздирая её.
— Обязательно.
Обязательно — да, но он же специально тянет. Издевается, дразнит и обламывает, тормозя в последний момент.
Ну и пошёл к дьяволу! Не хочешь помочь, так я сама ускорю процесс. Запускаю кисть между ног, однако её строго перехватывают, прижимая к лобку.
— Нет, — склонившись, шепчут мне на ухо, но слышу всё приглушённо из-за отстукивающей в ушах пульсации.
— Имей совесть, сволочь!
— Зачем мне иметь совесть, если я имею тебя? Так что без рук. Кончишь так.
— Тогда сильнее, быстрее...
— Какая же ты нетерпеливая, — смилостившись, мне, наконец, дарят желаемое.
Ещё несколько яростных, но страстных толчков и тело сперва ударяет в озноб, после чего почти сразу прошибает на липкий пот, наливаясь самой прекрасной ватной слабостью, какая только существует. Дарящей лёгкость, эйфорию и пресловутые искры, сыпящиеся из глаз.
Мать вашу...
Обессиленная, с горчащим нёбом и трясущаяся от накатившей слабости, я готова рухнуть носом прямо на жёсткое днище дивана, но Артемий работает на опережение и снова переворачивает меня. Теперь уже на спину.
Были бы силы, непременно пошутила бы про карася на сковородке, но их нет. Только и могу наблюдать, буквально растекаясь лужицей, как стянув презерватив с непозволительно красивого члена, Спиридонов, быстренько додрочив, спускает свою сперму мне на живот.
Ходящие ходуном скулы, вздёрнутый подбородок, раздутые ноздри, взъерошенные волосы и полыхающие адским пламенем тёмные глаза, жадно рассматривающие меня...
Привлекательный, чтоб его, паршивец!
— И зачем? — довольно потягиваюсь, ощущая, как призывно покалывает ещё не утихшее наслаждение и холодит кожу семенная жидкость.
— Пометить территорию, — нависают надо мной, с ухмылкой выводя что-то указательным пальцем над моим пупком. Прямо вязкой субстанцией. Автограф? — В следующий раз зафиналим на твои холмики, ты не против? Я прям улетаю с них.
— А будет следующий раз?
— Почему нет? Ты же видишь, на физиологическом уровне мы идеально совместимы.
Вот уж точно. Когда Спиридонов вот так же драл Машку, той оставалось только посочувствовать, я же...
Я же ловлю блаженный отходняк, нежась на воздушном облачке. С которого совершенно не хочу слезать.
После полугода незапланированного воздержания подобный грубый, быстрый секс без дурацкой нежной ванильности и затянутости едва ли не подарок судьбы.
— Надо же. А я думала, ты не залезаешь на кого-то дважды.
— Некоторых не грешно натянуть и третий.
— Например, меня?
— Возможно. Зависит от того, как проявишь себя, — лицо Артемия замирает совсем рядом, одаривая терпким, пьянящим дыханием. — А если после перекура порадуешь меня качественным отсосом, отвечаю, готов сразу взять годовой абонемент.
Ишь ты, какой шустрый. Всё и сразу, ему, видите ли подавай. А ничего, что я вообще не должна тут лежать с раздвинутыми ногами?!
— Отсосу не раньше, чем ты отлижешь.
Тонкие губы изгибаются в кривой усмешке.
— Поживём-увидим, Белинская.
— Ну так живи и видь, а я в душ. Смывать твоих спиридончиков, — пяткой отпихиваю его от себя, лениво сползая с постели.
Жуть как неохота, но надо.
