***
– Ларис, ты можешь приехать? У меня тут трындец полный! – разбудил телефонный звонок и голос Кирилла.
– Ты до утра никак не мог подождать? Время – три часа ночи, – потирая сонные глаза, простонала Лариса.
– Нет, не мог! Если звоню в столь поздний час, значит, есть на то причина, правильно? – перешёл на крик Кирилл.
– Ладно, не ори! Сейчас буду.
Лариса быстро оделась, вызвала такси, приехала домой, где Кирилл проживал в гражданском браке со своей девушкой уже почти год. Зайдя в квартиру, старшая сестра почувствовала резкий, странный, ни на что не похожий запах, от которого мутнеет в глазах. Пахло свежей кровью.
– Что здесь произошло? – обеспокоенно спросила Лариса, разглядывая брата.
– Пойдем.
– Куда?
– В ванную… Вот.
Лариса застыла от испытанного в тот момент шока и осознания ужаса произошедшего. Девушка Кирилла лежала в кровавой ванне. Она была мертва.
– Как? Как это произошло? Боже мой, что теперь делать?
– Клянусь, я ничего не знаю. Пришёл домой, а тут…Мы поссорились, я не думал, что дойдет до такого!
– Ты идиот! – закричала Лариса. – Ни слова про ссору никому больше! Понял? Вещи все проверил? Нигде нет никаких записок, ну не знаю, писем, дневников? Того, что может указать на твою вину?
– Нет, я всё проверил. Правда, вот, была бумажка, письмо типа, она писала мне, что я – животное, так с ней обошелся. Ну, по щеке ударил один раз.
– Закрой рот быстро. И запомни: ни слова об этом. Если в телефоне была переписка, то ты попал, братик.
– Нет. Но, может, она звонила подругам, не знаю. Смотрел в телефон, вроде нет. Лара, какой я дебил, – Кирилл разрыдался на плече у сестры, как мальчишка.
Лариса успокоила брата, вызвала своего знакомого адвоката. Позвонила родителям девушки. Кирилла и Ларису пригласили в участок. Их допрашивали несколько раз, но закрыли дело и оставили молодых людей в покое, благодаря хорошей работе адвоката и связям покойного отчима. Вскоре Лариса переехала домой из съемной квартиры. На душе скребли кошки. Она часто стала думать о смерти. К тому же не могла спокойно принимать ванну: везде ей мерещились капли крови. Жуткий запах смерти не выветривался, несмотря на то, что Лариса несколько раз чистила плитку и поверхности. Самое странное, что с ней случилось – одиночество больше не пугало, как это было раньше. С друзьями и подругами Лариса почти не встречалась, однако были те, кто не оставлял.
– Лар, поехали к иконе Казанской Божьей матери?
– Надя, ты же знаешь, я не особо верующая.
– Но ты же крещеная, православная христианка. Поехали. Хуже точно не будет. Помолишься. Паломники так каждый ноябрь ездят, да и недалеко. На одну ночь всего. Вот увидишь, на душе легче будет. Поехали? Не нравишься ты мне совсем, тихая и бледная в последнее время. Что с тобой?
Надежда, подруга детства, уговорила Ларису поехать на празднование в честь Иконы Казанской Божьей матери. Попросила взять сорочку для купели и молитвослов.
В автобусе тридцать верующих православных, охваченных какой-то общей идеей и необъяснимой радостью, хором пели христианские песни, которые Лариса никогда раньше не слышала. Было тепло и уютно. По приезду девушка исповедалась в тихой, красивой церкви. Тонкие желтые свечи трепетали и потрескивали, освещая грустные образы на иконах. Позвали к трапезе, на молитву. После вечери – к причастию.
– Ты готова? – спросила Надежда.
– В смысле? – прошептала вопросом на вопрос Лариса.
