— Неприятно, когда о тебе забывают, правда?
Мне не хочется отвечать, но Турчин не оставляет выбора: сжав губы в тонкую полоску, он напряжённо вглядывается в мои глаза, а я до безумия боюсь разбиться.
— Да, — хриплю в ответ.
— Сейчас перекусим, а дальше делай, что хочешь! — Арик мгновенно теряет интерес к моей персоне и даже немного сбавляет скорость.
— Я не голодна!
И, вроде, опасность миновала, но я никак не могу выпустить из рук ремень. Что-то мне подсказывает: самое страшное впереди.
— Ну-ну! — хмыкает Ар, постукивая пальцами по рулевому колесу в такт музыке. — А то я не слышу.
— Просто высади меня! — повышаю голос. Как бы я ни сдерживала свои эмоции, накалённые до предела, они находят выход. — Остановись!
— Хорош уже верещать на весь салон! — скалится Арик. — Полчаса погоды не сделают.
— Ну надо же, какой заботливый! С чего бы вдруг? — Скрестив на груди руки, хмуро смотрю на него.
— Ника не простит мне, если узнает, что я отпустил тебя одну в таком состоянии.
Прыскаю со смеху: кого парень решил обмануть?
— Если дело только в этом, — возражаю, упираясь затылком в спинку сиденья, — то мы ей не скажем! Ну же, притормози, Ар!
— Куда ты так рвёшься, малявка?! — рявкает придурок, выполняя, однако, мою просьбу: автомобиль резко тормозит на перекрёстке. — Думаешь, без тебя все шмотки раскупят?
И снова взгляд Ара царапает по живому: парень не смотрит, он с пристрастием пробирается в потаённые уголки души.
— Что? —Дыхание спирает от предположения Турчина. — Какие шмотки?
— Ника сказала, что ты сегодня по магазинам гуляешь, — усмехается Арик, неприязненно морща нос, и безжалостно давит на газ, сто́ит загореться зелёному. — Дорвалась до красивой жизни, детка?
— Какой же ты…
Мерзкий, противный, склизкий…
Злой, обиженный, недолюбленный…
Как жаль, что чёртова тактичность, вбитая в сознание продолжительными беседами с отцом, мешает мне быть честной в ответной грубости. Отец всегда учил отходить, не лезть на рожон, не быть такой, как этот Ар. А мне впервые хочется ослушаться! Стать жестокой, хотя бы на словах! Хотя бы с Турчиным…
— Да ладно тебе! — развалившись на водительском месте, язвит Ар. — Мне, по сути, всё равно. Поешь и вали на все четыре стороны.
До боли кусаю губы и молча перевожу взгляд на безликие улицы и чужие лица прохожих. Что бы я сейчас ни сказала, мнение Турчина обо мне не изменится. Да и не больно надо!
Ар останавливается минут через пять возле помпезного заведения: вывеска на французском, арочные окна в пол, тяжёлые двери, которые для нас с двух сторон открывают швейцары. Внутри обстановка ещё более гнетущая. От чрезмерной роскоши вокруг трудно дышать, от оценивающих взглядов — не развалиться на части. Зачем Ар привёл меня сюда? Чтоб лишний раз посмеяться?
Вот только я не сбегу! Задрав нос, представляю себя королевой и гордо иду за ним. Пусть ему будет стыдно за моё общество, а моя совесть чиста!
Я даже умудряюсь безошибочно сделать заказ, хотя поначалу и теряюсь в непонятных французских терминах в меню. Сырники с малиновым пралине и какао против подобия омлета и чёрного кофе у Ара. И пусть мне претит есть маленькими кусочками, изящно орудуя ножом и вилкой, я не даю придурку ни единого шанса выставить себя деревенщиной.
— Почему ты не с Никой? — интересуюсь, сделав маленький глоток воздушного какао и окинув Ара снисходительным взглядом. Быть может, я и робкая, но хорошо учусь!
