— Таисия! — произносит он вкрадчиво, заставляя моё бедное сердечко биться в ритме сальсы.
— Господи! — внезапно верещит Камилла и, с ужасом выпучив глаза, смотрит за массивную мужскую фигуру.
Мила настолько артистична, что я и сама забываю о краске, пытаясь разглядеть, что же такого страшного увидала подруга. Стоит ли говорить про завуча? Андрей Степанович вздрагивает от неожиданности и интуитивно оборачивается — всего на несколько секунд, но их вполне хватает, чтобы Мила перехватила жёлтую краску в свои руки.
— Турчина, в чём дело? — Завуч вновь устремляет на нас с Камиллой недовольный взгляд.
— Там, на полу, чёрные полосы, — поводит плечами девчонка. В своей притворной растерянности Мила до невозможного прекрасна. — Опять пятиклашки в футбол гоняли, наверно.
Андрей Степанович сжимает губы в тонкую полоску и, недовольно кряхтя, вновь принимается сверлить меня своими рыбьими глазками.
— Лапина! Я жду!
Даю голову на отсечение, Мещеряков приплачивает толстяку, чтобы тот нашёл-таки причину поскорее меня отчислить: тогда у отчима, наконец, появится веский повод отправить меня восвояси. Впрочем, я и сама хорошо играю с огнём…
— Вот, смотрите! — показываю пустые ладони, мысленно пританцовывая джигу-дрыгу. Я, может, и бедна, как церковная мышь, да и родственники мои в большинстве своём напоминают гиен, но в одном в этой жизни мне везёт на все сто: мои друзья — самые лучшие на свете!
— Андрей Степанович, мы пойдём, да? — интересуется Мила, и раздирающий барабанные перепонки школьный звонок вынуждает завуча согласиться.
— Спасибо! — шепчу Камилле и беру её за руку.
— И тебе! — кивает она, и мы снова несёмся по длинному коридору навстречу обманчивой свободе и майскому солнцу.
Камилла Турчина стала для меня глотком свежего воздуха в Жемчужном. Такая же одинокая, немного странная и взбалмошная, она, казалось, ждала, когда я вернусь. Так получилось, что к одиннадцатому классу у Милы совершенно не осталось подруг, зато скопилось немало злопыхателей, таких, как Киреев и его компания. Всему виной стала необычная внешность Милы: маленький рост вкупе с излишним весом и копной беспорядочно вьющихся волос цвета заходящего солнца сделали её похожей на румяного колобка. Генетическое недоразумение! Иначе как объяснить, что огромное сердце и добрый нрав достались Миле, а смазливая внешность и гнилое нутро — её братцу?
Поначалу родители Милы пытались бороться с лишним весом дочери, изнуряя её диетами и непосильными физическими нагрузками, но в последние годы махнули рукой. Сегодня в семье Турчиных говорят исключительно об Аристархе. Он — гордость рода: звезда светских тусовок, красавчик, завидный жених, за которым будущее фамильного бизнеса. А Камиллы как будто и нет…
«В семье не без урода», — в шутку любит повторять девчонка, и что-то мне подсказывает: эта дурацкая фраза засела в её голову не случайно. Хотя, когда тебя стесняются собственные родители, изолируют от публичных мероприятий, не берут с собой в гости, в свободную минуту не спросят, как дела, а любовь подменяют кредиткой, в сознании подростка ещё и не такая глупость может пустить корни. Звучит забавно, хоть и немного горько, но к своим восемнадцати мы обе остались сиротами при живых маме и папе.
Наверно, поэтому моё появление на пороге 11-го «А» стало для Милы отдушиной, а для меня — спасением от гнетущих будней.
