ЯблоковСад. Воспоминания, размышления, прогнозы - страница 2

Мы очень быстро вернулись в Москву. В июне-июле 1941 года мы уехали в Пермь, а зимой 1943-го вернулись. Отец организовал нам вызов от Министерства угольной промышленности. Москва была закрытым городом, и просто так туда приехать было нельзя. В Москву вернулся и Клим. Его отчислили из училища, так как оказалось, что у него один глаз не видит абсолютно. Но он все время рвался на фронт, писал всякие заявления.

Жили мы в коммунальной квартире на Малой Алёшинской, около Арбата. В квартире было пять семей. В одной из этих семей был парень, приятель и ровесник Клима. Этому парню пришла повестка на фронт, и Клим пошел с ним вместе в военкомат узнать, почему ему самому не пришла повестка. Тут же в военкомате ему тоже выписали повестку и направили его из-за слепого глаза в училище связистов. Но из училища Клим все равно продолжал писать письма: «Хочу на фронт!» Сначала писал начальнику училища, потом начальнику подразделения. В конце концов написал письмо Сталину, и ему пришел ответ Верховного командования с распоряжением направить его в действующую воинскую часть.

С этим распоряжением нужно было идти на своеобразную военную «биржу труда», где представители различных воинских частей с фронта набирали тех, кто им нужен: танкистов, артиллеристов и т. д. Клим услышал, что нужны самоходчики. Подошел к офицеру, сказал, что глаз не видит, а офицер отвечает, что это ничего и так пойдет. Так Клим попал в самоходное подразделение, где прослужил всю войну.

Клим о войне мало рассказывает. Но один рассказ помню. Это был 44-й год, воевали уже в Пруссии. Линии фронта как таковой не было, и однажды самоходка Клима вырвалась очень далеко вперед. И экипаж вдруг услышал вокруг немецкую речь. Клим с товарищами затаились вместе со своей самоходкой на ночь, сидели тихо-тихо. А утром оказалось, что за эту ночь Клим полностью поседел. Он был черноволос и поседел за одну ночь.

Родители А. Яблокова – Владимир Сергеевич Яблоков и Татьяна Георгиевна Сарычева. 1971 г.

После войны Клим поступил в МГУ на геологический факультет. Как геолог стал заниматься ураном. Долго работал на урановых месторождениях в Карпатах. Награды получал – у него вся грудь в орденах, военных и трудовых. Защитил кандидатскую диссертацию, стал заниматься морской геологией на Дальнем Востоке и в Арктике.

Судьба Клима – это отражение судьбы эпохи. Молодой человек стремится на фронт всеми силами, проходит страшную военную мясорубку и остается живым. Включается в холодную войну, занимаясь поисками урана. 100 тысяч человек было тогда брошено на урановый проект, которым руководил Берия. Он в малых количествах распространен и на Чукотке, и в Магаданской области, и в Калмыкии, и на Северном Кавказе. И везде остались следы разработок, некоторые штольни до сих пор не засыпаны. Я был в городе Лермонтове, где добывали действительно много урана. Там остались огромные поля отходов – пульпы. Сейчас их засаживают деревьями. Но из этих полей текут речки, которые обязательно будут внизу радиоактивными. В нижнем течении этих речек нельзя жить, потому что там всегда будет оставаться радиоактивная угроза. Хотя, казалось бы, Кавказ – курортный район! Уран – это действительно символ времени.

Элеонора Бакулина-Яблокова (1933–1987)

Потом была морская геология, рассыпные месторождения золота, освоение Дальнего Востока и Арктики… Люди работали на государство, которое считало, что нужно ковать ядерный оборонный щит. Смотришь на то время, и кажется, что все развивалось, люди радовались и делали какие-то дела. Но потом думаешь: зачем все это делалось? Для чего было нужно? Где тот щит и какой щит сейчас надо ковать?