ЯблоковСад. Воспоминания, размышления, прогнозы - страница 6

Наши преподаватели на химфаке тоже видели, что от нашей пятерки проку не будет. И в конце концов они разрешили нам перейти обратно. Двоим удалось вернуться без потери курса – мне и Сережке Розанову. Дело в том, что мы настырно продолжали ходить и на биологические лекции, и на химфак.

Алеша Яблоков на полевых работах кружка ВООП. 1949 г.

Преподаватели смотрели сквозь пальцы, что мы не на все семинары ходили. Зачетка биологическая у меня была к концу первого курса полная. Был день, когда я одновременно сдавал по пять экзаменов! Вот такая эпопея.

Все это время я продолжал быть в контакте с Петром Петровичем Смолиным. И он предложил попробовать написать брошюру. Тогда ВООП издавало методические руководства – «Лекции Всероссийского общества охраны природы». И одну из этих брошюр мы написали вместе с Георгием Густавовичем Боссе. Она называлась «Что такое охрана природы, и почему она важна для нашей страны».

Георгий Боссе – это уникальная фигура, которая чудом сохранилась. В 1918 году он был членом Войскового правительства белого генерала Каледина. Потом занялся каучуконосами. Боссе был замечательный прикладной ботаник, а Советскому Союзу очень нужен был каучук. Потому что каучук – это шины! Шины для автомобилей, для самолетов – для всего. Боссе был заведующим секцией Института ботаники МГУ и даже ездил в Южную Америку для поиска каучуконосов. Позже он показал, что в бересклете есть очень много каучука и можно организовать его промышленное производство из бересклета. В 1943 году он стал даже лауреатом Сталинской премии за открытие отечественного каучуконоса. Но после был репрессирован и уволен из МГУ. В 50-е годы он работал в Орехово-Зуеве профессором педагогического института. Я недавно узнал, что он под псевдонимом, под русской фамилией, издал книгу «Хозяйственная ботаника, ее предмет, система и метод». Этот курс был даже переведен за границей.

Так вот, Боссе был человеком беспокойным и представил в ВООП какие-то свои методички, которые с точки зрения чиновников Общества были недостаточно современными. И моя задача была в том, чтобы добавить новое, актуальность какую-то, что я и сделал. И методичку издали. Это моя первая книжка, и я с гордостью ее всем показываю!

С третьего курса началась специализация и распределение по кафе-драм. Мне было совершенно ясно, что я должен идти на кафедру зоологии позвоночных. Я считал, что должен быть только зоологом, а чем в зоологии заниматься – не так уж и важно. Кто-то орнитолог, кто-то занимается рептилиями, а кто-то с профессором Наумовым – мышевидными грызунами. Я попал в руки Бориса Степановича Матвеева и стал заниматься морфологией. Моя первая курсовая работа у Матвеева была сделана по морфологии мозга мышевидных грызунов. Мне нужно было сравнить мозг у мышевидных грызунов из разных семейств и показать экологически обусловленные различия в морфологии: у кого больше развиты обонятельные доли, у кого – зрительные доли мозга, и т. д.

Когда я попал к Матвееву, я еще не понимал, насколько он хороший, глубокий морфолог. Возможно, этим я тоже обязан маме. Матвеев был учеником Северцова и совмещал преподавание в университете с работой в Институте морфологии животных. А мама работала в Палеонтологическом институте, который и тогда, и сейчас занимает помещения на Ленинском, 33, в одном здании с Институтом морфологии. И конечно, они с Матвеевым бывали на общих встречах биологического отделения Академии наук.