Удар. Страшный, непонятный, будто сердце выдрали… Больно. Что же это такое, твари вы закатные?! А, что бы ни было… не умирать же.
Откуда и как взялся холод, разом выморозивший все, и даже солнце, Алонсо не понимал, просто он должен был согреться. Немедленно. То бишь схватиться с врагами и их убить, но сгрудившиеся в баталии сине-зеленые пехотинцы не годились. Не то. Нужны другие.
Маркиз Алвасете впился взглядом в поле боя и почти сразу увидел, что искал. Большой генеральский штандарт, под ним – компания разодетых «павлинов», а чуть впереди около сотни всадников. Охрана? Плевать. Как смог разглядеть? Тем более плевать, но если немедленно не добраться до этих красавцев и не отправить их в Закат, тебе конец – или с ума сойдешь, или душа разорвется, а может, и всё разом.
Ни свихнуться, ни сдохнуть до победы Алонсо себе позволить не мог, значит, он не свихнется и не сдохнет. А то, что добыча прячется чуть ли не в самой середине вражеских построений, не беда, достанем.
Где он и что и зачем творит, Алва осознавал полностью, и при этом от него не осталось ничего, кроме спелёнатой холодом боли и рассудка, пока еще живого. Привычное к передрягам тело действовало безупречно. Бережно, но быстро направляло жеребца вниз по склону, подавало знак эскорту, вглядывалось в разрыв между своими, для начала своими, пехотинцами…
Пора. В правой руке поводья сменяются клинком, ноги отдают нужный приказ, и ставшие единым целым человек и конь несутся вперед. Там промежуток в линии сражающихся баталий и почти такой же – у гайифцев. Это дорога вглубь чужих порядков, если не медлить, выйдет добраться до ничего не подозревающих мерзавцев и убить.
Яростно ржет, заводясь на скаку, Лирио, но это кстати; впереди блестит вода, бьет по глазам ядреная болотная зелень. Прыжок через ручей и дальше диким галопом по затопленному войной и солнцем полю. Те, кто мелькает по сторонам и мгновенно исчезает позади, не нужны. Это люди, но могли быть и камни, и деревья… Они есть, их нет, они не важны, сами не лезут, не мешают, и ладно.
Взгляд выискивает и безошибочно находит дорогу. Лирио рвется изо всех сил, вытягивается почти в струну, огибает очередную толпу паонского сброда, и на пути встает шеренга белых с золотом всадников. На одинокого чужака имперцы смотрят сперва с любопытством и удивлением, потом начинают беспокоиться, но осознать происходящее не успевают, а смерть уже рядом.
Ближайшие двое. Левый лишь тянется к ольстре, правый уже ухватился за эфес, только поздно. Мориск привычно чуть укорачивает шаг, чтоб хозяину было сподручней, клинок очерчивает сияющий круг, во все стороны брызжет кровь. Тела неудачников еще падают, а Лирио уже проскочил дальше, и словно бы чужое сознание бесстрастно отмечает – вот она, цель. Добрался.
Ветер шевелит полотнище с синим павлином и золотыми розами, под ним несколько пестро-блестящих господ да свора господ поскромнее-помельче. Таращатся на вынесшийся из ниоткуда смерч, кто-то тычет вперед подзорной трубой… Сзади накатывает знакомый рев. Молодцы парни, вовремя догнали. Теперь не нужно прорываться, и выбирать не нужно, так что, друг мой гривастый, помедленней, хозяину нужны все.
Галоп Лирио становится короче. Кинувшаяся спасать начальство охрана сшибается с подоспевшими эгуэстрос. Не осилят, куда им… Это так странно – рубить наотмашь, не чувствовать отдачи и при этом видеть, как некто в вороненых доспехах крутится посреди гайифского птичника, рассыпая смертельные удары, серебристый мориск, чем может, помогает хозяину, а рядом мелькают родные синие плащи.
