Читать онлайн Этель Рефар - Сказки для рыжего бога

С тех пор как боги создали людей, Локи часто наведывался в Мидгард. И вот однажды, когда пришли первые в жизни новорожденного человечества холода, многие гибли в морозы и выживали как могли. Тогда Локи пожалел людей и научил их добывать огонь, который согреет зимой, осветит путь ночью, защитит от диких зверей. Отдал он людям первые языки пламени и строго-настрого наказал:

— Будет вам огонь добрым другом и помощником, но если вы трижды оскорбите его и проявите неуважение, познаете много горя!

Люди с большой благодарностью приняли дар и заверили бога, что будут помнить его наказ и всегда относиться к огню с почтением.

Шли годы, так оно и было. Огонь занимал почётное место и был священен. Равно уважали огонёк домашней лампы и жаркий очаг. Шли годы и как-то раз одна женщина, убираясь в доме, не решилась выйти на улицу, чтобы вымести туда весь мусор с пола. За дверью лил такой дождь, что и показываться-то было страшно. Бросила она всё что намела метлой в огонь, ярко вспыхнуло пламя и голос произнёс:

— Хорошо. Буду я с этой поры сжигать мусор и хлам, но ещё дважды оскорбите меня — худо будет.

Опять прошло время, люди жили как раньше, а огонь в их домах был послушен. И вот однажды сидя дома перед очагом муж и жена сильно повздорили и каждый бранил друг друга такими словами, какие и произносить стыдно. Вспыхнул огонь в очаге ярче прежнего и голос произнёс:

— Хорошо. Буду я с этой поры свидетелем ссор и ненависти, но ещё раз оскорбите меня — худо будет.

И опять шло время, а люди жили себе как жили дальше. Огонь всё ещё их слушался, не обжигал, по дому не гулял, еду не жёг. И вот жил в одном хуторе мужик, перебрал в один вечер вина и спать лёг. Но сон не шёл, всё в пьяном состоянии свет огня мешал. Поднялся мужик, не соображая, что делает, да воды простой в доме не нашёл и не придумал ничего лучше, чем потушить огонь, сходив по малой нужде. Долго потом прощения просил мужик, когда протрезвел, да поздно уже было. Вспыхнул огонь пуще прежнего и голос произнёс:

— Хорошо. Буду я с этой поры гаснуть от воды ли, от другой ли жидкости, но теперь не буду сносить оскорблений.

С тех пор пор огонь жаден и ненасытен, а потому не хватит еды, будет жечь всё, что видит перед собой. С тех пор огонь слушет всю ругань в доме, а потому трещит, искрит, обжигает руки и портит еду. С тех пор огонь не щадит пьяниц и губит их при первой возможности, а если кто плеснёт вина, расходится ещё ярче.

А Локи... А что Локи? Честно предупреждал.

Свежий пушистый снег запорошил лес. Ветви деревьев, согнутые под белой тяжестью, искрились в последних лучах так рано уходящего за горизонт в этот период солнца. Канун Йоля выдался на удивление погожим, однако люди не стремились покидать дворы своих жилищ. Это время слыло опасным, и вряд ли кто осмелился бы сунуть нос наружу. В снежной пурге таилась не только опасность заплутать — где простому человеку отличить вихрь снежинок от духов, решивших им прикинуться, чтобы заманить в ловушку свою незадачливую жертву.

И все же нашелся смельчак (или глупец), который в это время, когда добрые люди готовятся к пиру в кругу семьи и друзей, шел по лесу. Тяжелый шерстяной плащ укутал фигуру, и сложно было понять, мужчина или женщина бредет по сугробам по старой тропе. Жители окрестных деревень вспоминают о ней нечасто сейчас, когда над полями и лесами разносится перезвон церковных колоколов.

Темная фигура шла медленно, но уверенно, и стаи ворон перелетали следом с дерева на дерево, наблюдая за ней. Десятки глаз сейчас были глазами одного. Того, чье имя ныне мало кто помнил, но к кому бежал, когда не оставалось другого выбора. Иногда те, кто уходил с мольбами в лес к заброшенному капищу, возвращались обратно. А иногда…

Нет, о дурном было лучше не думать в такой день. Холодно. Фигурка поежилась. Капюшон плаща зацепился за ветку, и по плечам рассыпалась копна пшеничных волос. Все же женщина. Этого, пожалуй, стоило ожидать. Совсем еще молода, без мужа и детей… А таких лишь в одном случае посылают в йольский канун в лес, когда наступает время древних духов и полузабытых богов.

Старое заброшенное капище находилось далеко в лесу, и попасть туда было не так-то просто. Многие просто замерзали по пути, не всем место открывалось, не всех подпускало к себе. Но путнице повезло, среди ветвей она наконец увидела поляну с запорошенным холмиком в центре. Когда-то здесь был сложенный из камней алтарь, и на нём часто горел костёр. От жара камень оплавился и превратился в стекло, поверхность стала гладкой как лёд.

Женщина подошла к старому алтарю и рукой смела с него снег. Обугленный камень показался тёплым, будто откуда-то из глубины ещё шёл жар.

— Что ж, — гостья улыбнулась, хотя губы её уже дрожали от холода, — сейчас всё будет.

И вот уже был сложен невысокий костёр из заранее заготовленных и принесённых с собой дров. Пальцы задеревенели на морозе и не слушались, а искры высечь никак не получалось. Женщина не сдавалась — не получится развести огонь и воззвать к тому, о ком говорила старая бабка Нэнья, она навсегда замёрзнет тут.

— Что ж, девонька, когда-нибудь настанет твой черёд идти в лес, благословения и силы ведьмовской просить, — скрипел голос старой колдуньи.

Юная Свава перебирала травы, как учила бабка Нэнья и связывала их в пучки, чтобы развесить сушиться, да слушала наставления. Светлые волосы были убраны в косу и прикрыты платком, чтобы не мешались.

— А разве своей силы недостаточно? — спросила она у Нэньи.

В прозрачных серых глазах мелькнула усмешка, и старуха ответила:

— Нет, детка, маловато будет. Не те времена. Линии крови прервались, много знаний утеряно. — Сваве показалось, будто Нэнья вздохнула, вспоминая о чём-то. — А ты пока знай себе делом занимайся, придёт время — всё расскажу, что ты должна знать, Свава. Всем поделюсь как с родной дочерью.

— Я знаю, ты здесь! — воскликнула Свава, когда у неё снова не вышло разжечь огонь. — Ты видишь меня, ты следил за мной всю дорогу и знаешь, зачем я тут. Так дай мне шанс показать себя, прежде чем гнать прочь как других!

Тишина вокруг, только взмыли в воздух стаи мелких птах, что сидели на ветвях деревьев. Никто не ответил Сваве, но по рукам разлилось тепло, и к пальцам вернулась былая ловкость. От одной искры вспыхнул костёр, и теперь можно было приступать к короткому ритуалу по всем правилам как учила бабка Нэнья. И вот читала Свава воззвания с именами, о которых теперь никто кроме ведьм и не помнил, и лила в костёр терпкий мёд, и взывала, молила явиться и показать себя.

Как только будущая колдунья произнесла последнее слово, воздух вокруг стал горячим и жарким. Хрустнули за спиной ветки, Свава обернулась, но в сумерках никого не увидела, а когда вновь повернулась к костру, за ним уже кто-то стоял. Нэнья учила, что не стоит бояться древних, но Свава раньше никогда не сталкивалась с ними и не смогла удержаться, чтобы не вскрикнуть от неожиданности.

Незнакомец сделал пару шагов вперёд, будто пройдя сквозь алтарь и костёр, как если бы не обладал плотью.

— Когда Он тебе явится, не смотри в лицо, не встречайся взглядом, опусти голову.

Старая Нэнья лежала в своей постели. Годы не пощадили даже её, хоть и была она могучей колдуньей. Пусть и жила Нэнья дольше, чем отпущено простым людям, а всё же смерть приближалась и к ней. Свава сидела рядом и держала старушку за руку.

— Почему? Я ослепну?

— Погибнешь навсегда.

И вот, когда пришло время, Свава ослушалась Нэнью. Первым, что она увидела, был его взгляд, внимательный с лёгкой насмешкой. И Свава действительно погибла для всех смертных, потому что не могла отвести глаз. Знала она теперь, что если прогонят её прочь, не будет жизни на земле.

— Значит, Нэнья умерла, и поэтому ты здесь.

Свава кивнула, не найдя в себе сил вымолвить хоть слово. Она рассматривала того, кого Нэнья звала своим учителем, но имени никогда не называла. Лишь прозвища поведала старая ведьма Сваве.

Медноволосый. И правда, взглянула Свава, медь блестела в волосах, вплетались в них искры костра.

Шрамоустый. И точно — на тонких губах едва виднелись старые-старые шрамы. Их было много, будто когда-то рот был зашит грубой нитью.

Отец ведьм. И верно — магией веяло от него. Свава чувствовала таинственную силу в каждом взгляде, жесте и слове. Силу, способную сжечь дотла, разрушить всё до золы. Силу, способную растопить лёд, отогреть души и исцелить их. На зло и добро дано колдовство.

— Я знаю, — Сваве пришло озарение, будто кто-то нашептал на ухо. — Знаю, как тебя зовут. Ты не демон, как думают некоторые из нашей деревни. Ты не дух. Ты — Локи, так подсказывает мне моё сердце.

— Правда? — в зрачках вспыхнули багряные огни, и Локи в мгновение ока оказался к Сваве вплотную.

Он был выше её на голову и намного сильнее, но Свава даже не сделала шаг назад. Магия этого места и сам Локи, та сила, исходящая от него, творили что-то странное. Нэнья не рассказывала всё, но предупреждала о том, что это может произойти. Свава чувствовала, что ещё немного, и последние преграды её разума падут под лавиной спрятанных воспоминаний о прошлых жизнях.

— Настоящая ведьма просыпается там, в том месте и под его взглядом. Стоит лишь раз коснуться, и ты проснёшься, если правда суждено тебе стать той, кем должна.

— Правда, — ответила Свава. — Я пришла сюда, чтобы получить своё по праву. Если я не достойна, знаю, ты прогонишь меня прочь, чтобы я, как и остальные бедолаги, заплутала в лесу и насмерть замёрзла.

— Что ж, — рука Локи легла Сваве на грудь, — сейчас увидим.

Свава даже не успела закричать и осознать, что произошло, когда в снежно-белых руках теперь билось её собственное сердце. В грудной клетке была дыра, и красные от крови рёбра торчали сквозь плоть и ткань. Про это не рассказывала старая Нэнья.

Страшная догадка посетила Сваву. Не замерзали люди насмерть в лесу… Те, кто не был достоин силы, чьи сердца не выдерживали, оставались тут. И вот теперь она лежала в снегу с развороченной грудной клеткой между жизнью и смертью.

— Какое хорошее.

Локи, казалось, прислушивался к тому, как бьётся человеческое сердце в его руках. Он слушал, что оно говорит и, Свава была уверена, что прекрасно понимал. И это действительно было так. Выслушав речь сердца до конца, Локи улыбнулся одними губами, а затем поднёс его ко рту, и красный комок, ещё недавно живой, исчез. Свава услышала лишь, как клацнули зубы. Острые, наверное.

Как Локи выдохнул сгусток пламени на ладонь, она уже не видела и не слышала, только почувствовала, как кто-то присел рядом. И в этот же миг грудь обожгло так, что от крика Свава охрипла и скоро могла только сдавленно стонать. Жар огня и боль были такими сильными, будто она вся сгорает на костре заживо. Что-то пульсировало внутри там, где раньше было сердце. Свава нашла силы открыть глаза и увидела, как Локи вправляет обратно рёбра, проводит рукой по коже, чтобы от раны не осталось и следа.

— Нэнья не ошиблась и была бы рада такому исходу, — произнёс Локи. — Тебе ещё много предстоит узнать, а пока…