Норбер быстрым движением поднял девушку и усадил рядом с собой.
– Зачем вы так? Я же сказал, что хочу вам помочь… Я не зверь, мне больно видеть ваши слёзы, вот, держите платок, Элиза…
– Это он…он донёс на родную сестру, изверг! – слезы катились по бледному лицу Элизы Луантэн, она никак не могла успокоиться.
– Вы снова о вашем брате? Ну да, всё верно, в том смысле, что сигнал поступил от него, но он сообщил о том, что некий роялист, маркиз де Меревиль, втёрся в доверие сестры, с ловкостью придворного бездельника соблазнил её и хитрыми уловками уговорил эмигрировать. То есть она здесь пострадавшая по неосторожности, а не обвиняемая сторона. Обвинение выдвинуто против одного Меревиля. Вы несправедливы к брату.
Девушка даже перестала рыдать, в покрасневших глазах вспыхнул гнев и возмущение:
– Так и есть, узколобый фанатик! Он никак не мог смириться, что маркиз ее не обманывал, не насиловал, не соблазнял. Они по-настоящему любят друг друга и в Лондоне они официально поженились!
Норбер резким движением поднял ладонь:
– Т-сс! Спокойно, Элиза. Ваш брат умный человек, он правильно подал информацию, а вот вы дали мне лишнюю. Если вы в курсе, что они поженились в Лондоне, значит, существует переписка? Мой добрый совет, уничтожьте ее немедленно. Неужели люди из секции ее не нашли? Ну, всё, получит у меня гражданин Дюбайе за отменную бдительность. Лучше сделайте так, вы лично мне вручите всю переписку. И вот еще. Выслушайте меня спокойно, я не просто узнал многое, я знаю всё. Супруги де Меревиль тайно вернулись в Париж, больше того, вы виделись, нам известно, где они проживают…
Бледная до синевы, Элиза Луантэн подняла на республиканца потухшие глаза и произнесла медленно, запинаясь:
– Вы позволите мне в последний раз увидеться с матерью? Или… её тоже ждёт гильотина?!
Искренне задетый в своих чувствах, Норбер едва не задохнулся от возмущения:
– Ну что вы, в самом деле?! … Но выслушайте меня до конца. Маркиз де Меревиль арестован два дня назад… я не имею отношения к его аресту… говорю это специально для вас… завтра состоится вызов в трибунал. Таким образом, эта тема закрыта и больше не обсуждается.
Но… о вас, вашей матери и даже о вашей сестре речь не идет, эту тему, ни люди из секции, ни трибунал поднимать не будут, это я обещаю вам. Вы слышите меня, Элиза?! Вам плохо? Выпейте воды…
– Братец патриот! Убийца! Ненавижу! Женевьева ведь любила Меревиля! Она не захочет жить без него!
Норбер придвинулся совсем близко и взял девушку за руки:
– Замолчите! Никогда не произносите таких слов. Если вы будете осторожны, с вашей семьей всё будет хорошо. Завтра гражданин Жюсом проводит вас к сестре, поговорите с ней, заберите ее домой. Я отдал распоряжение временно… поместить ее отдельно и охранять, именно потому, чтобы не вздумала покончить с собой после ареста маркиза. По-моему ваш брат ювелирно решил эту семейную проблему…
Услышав его последнюю фразу, Элиза Луантэн бросила на него такой выразительный взгляд, что Норберу стало не по себе. И всё же он не смог не сказать:
– Элиза, я сделал для вас всё, что мог. Если вы будете осмотрительны, вашей семье ничто не угрожает. Но «бывших» следует предоставить их судьбе.
Нужно ли говорить, что расстроенный и мрачный, Норбер перестал с того дня посещать улицу Сен-Никез. Но ему было о чем думать и за что переживать. Он готовился к командировке в Майенн…
