Сказанное заставляет меня замереть.
– Подготовим? – переспрашиваю я, даже не понимая, что зацепило больше: угроза или обещание.
Она кивает, жестом указывая на пространство за своей спиной, где вдруг начинают мелькать образы. Словно полупрозрачные картины, они показывают тренировки: бойцы сражаются на татами, размахивают оружием, кружатся в вихре движений.
– Ты обучишься основам кэндзюцу, – говорит она, и я вижу призрак мужчины, орудующего катаной с такой скоростью, что лезвие сливается в одну сверкающую линию. – Это путь меча, он научит тебя контролировать тело и разум. А ещё…
Перед глазами возникает другая сцена: женщина двигается с невероятной грацией, словно танцует, а вокруг неё формируется невидимый поток, который она направляет против противника.
– Тайдзюцу, – продолжает Осакабэ. – Искусство ближнего боя, чтобы защитить себя, даже когда ты безоружна.
Следующее: стройный силуэт в маске стреляет из лука, и стрела, казалось бы, исчезает, но через мгновение пронзает цель на другой стороне поля.
– И, конечно, кюдзюцу. – Её голос становится чуть мягче, будто она сама восхищена этим искусством. – Чтобы ты могла поражать врагов на расстоянии.
У меня нет слов. Просто нет слов. Да я это всё видела только в аниме и дорамах. Она о чём вообще?
– Это же не изменит того факта, что я человек, – говорю, чувствуя, как ужас медленно уступает место сомнению.
– Именно поэтому мы сделаем всё, чтобы это не было слабостью. – Осакабэ-химэ делает шаг вперёд, её рука изящно скользит в воздухе, и передо мной вспыхивают стихии: пламя, вода, ветер, свет и тьма, закрученные в хаотичном танце.
– Силы стихий, – произносит она. – Ты получишь связь с этими энергиями. Твой разум и тело адаптируются, чтобы выдерживать их нагрузку.
Видение исчезает, оставляя меня в напряжённой тишине.
– Это… слишком, – выдыхаю, не зная, плакать или смеяться.
– Ты не должна думать, что тебе придётся всё это делать одной. – Осакабэ-химэ оборачивается, на губах улыбка. – Но должна быть готова. Если хочешь выжить и спасти тех, кого любишь.
Я молчу, чувствуя, как растёт напряжение. Мысль о том, чтобы бросить всё и уйти, всё громче стучит в голове, но всё равно произношу:
– А если я… откажусь?
Вопрос кажется слабым, как шёпот, но, видимо, Осакабэ-химэ слышит его прекрасно. Она замирает, её взгляд становится смертельно-ледяным, и улыбка, всё это время мягкая и загадочная, приобретает опасный оттенок.
– Мне бы очень этого не хотелось, – произносит медленно, словно обдумывая каждое слово.
Хочется куда-нибудь спрятаться.
– Почему?
– Потому что тогда, боюсь, я не смогу помочь лапшичной «Ракун», – говорит она с той же невозмутимостью, будто обсуждает прогноз погоды.
Я моргаю, не сразу понимая смысл её слов.
Зараза ёкайская. А ещё принцесса!
– Что? – спрашиваю, пытаясь переварить услышанное.
– Ты ведь волнуешься за это место, не так ли? – продолжает она, не отрывая от меня взгляда. – Волноваться есть за что. Ну, подумай сама: кому могут помочь мёртвые?
Мои губы раскрываются, но ни одного слова не выходит. Кровь стынет в жилах, а сердце начинает биться где-то в горле.
– Что вы хотите этим сказать?
Осакабэ улыбается и на этот раз отвечает с невинной прямотой, которая лишь усиливает мой ужас:
– О, неужто ты думала, что Танака оставит тебя в живых после всего, что ты узнала? – спрашивает она таким тоном, что у меня мурашки бегут по коже.
