Хватаю ртом воздух, понимая, что слова не идут. Паника охватывает меня, словно ледяная хватка, и перед глазами всплывает лицо хозяина Окавы, заботливо подающего тарелку лапши.
– Вы… вы угрожаете мне? – выдавливаю, хотя внутри прекрасно знаю, что это не просто угроза.
– Нет, дорогая Ямада-сан, – говорит она с притворным сочувствием. – Просто объясняю реальность.
Беру чашку, стараясь унять дрожь в руках. Отставляю пустую назад. Я уже всё выпила и не заметила. Мысли мечутся, словно загнанные в ловушку. Всё это… слишком. Слишком внезапно, слишком странно, слишком опасно.
Краем глаза наблюдаю за Осакабэ-химэ. Она снова пьёт чай за столиком, спокойно и изящно, словно никуда не торопится. При этом ничего не подливая. У неё там чашка бездонная, что ли?
Взгляд, направленный на меня, пронизывает, но не давит. Словно она знает, что мне нужно время, и готова его дать.
Молчание тянется, как будто оно само является частью какого-то ритуала. В голове крутится только одно: я в полной заднице. Совсем полной, из которой нет лёгкого выхода.
Наконец Осакабэ-химэ медленно ставит свою чашку на столик и смотрит на меня долгим пронзительным взглядом.
– Мы предоставляем тебе время на раздумья. Сейчас тебя проводят в комнату. Ночь – это всё, что у тебя есть, чтобы принять решение.
Резко поднимаю голову, собираясь спросить, что будет утром, но она плавно поднимает руку, останавливая мои слова ещё до того, как они слетели с языка.
– И лучше не пытаться сбежать, Ямада-сан, – добавляет она, улыбнувшись, но в её тоне звучит предупреждение.
Чувствую, как всё внутри сжимается. Она говорит это без угрозы, но понимаю, что стоит ей захотеть – и ни я, ни кто-либо другой не выйдет отсюда. Мне перед этим просто дали возможность побаловаться.
Кийо, появляющийся из тени, аккуратно склоняет голову и жестом приглашает меня встать. Бросаю последний взгляд на Осакабэ-химэ. Она спокойна. Явно уверена, что я никуда не денусь.
Встаю и следую за Кийо, чувствуя себя словно под прицелом.
У меня есть всего одна ночь.
Меня возвращают в комнату, откуда я до этого пыталась удрать. Пол застелен татами, в углу расстелен футон. На стене висит светильник из бумаги, отбрасывающий мягкий тёплый свет. Возле стены стоит низкий столик с чашкой воды и небольшой вазой с бледно-розовой камелией. Всё кажется слишком гармоничным, чтобы быть настоящим.
Я сажусь на край футона и медленно провожу пальцами по ткани. Разговор с Осакабэ-химэ застрял в голове, как заноза. Мои мысли скачут с одного на другое, но ничего не складывается в цельную картину. Ёкаи, онрё, соглашение… Танака Хироки. Всё это звучит так, будто я угодила в чью-то выдуманную историю.
Ложусь, подтянув колени к груди, и закутываюсь в одеяло. Тишина давит, зато мысли словно звучат ещё громче.
«Разве такое может быть? – думаю я. – Это же какой-то бред. Нереальный мир, убийство, войны духов… И всё это почему-то свалилось на мою голову».
Сердце начинает биться быстрее, и я стараюсь дышать глубже, чтобы успокоиться.
Никакой логики. Никакого плана. В голове полный бардак. Можно мне другую голову? Нет? Спасибо!
Почему я? Нет, почему именно я? Они что, не могли найти кого-то другого?
Ворочаюсь, пытаясь найти удобное положение, но тело напряжено, а в голове не прекращается поток мыслей. Всё это похоже на сюрреалистичный сон, в котором я застряла и не могу проснуться.
Я ведь просто хотела сохранить «Ракун» и помочь хозяину Окаве… А теперь говорят, что надо убить кого-то, кто занимается тёмными делами и собирается захватить мир потустороннего. Великолепно. Просто великолепно.
