Анна подошла к мужу, не отрывая взгляд от луны, глотнула коньяк и угловатым движением протянула бокал Павлу Яновичу.
– Хочешь? – спросила она.
Павел Янович глубоко затянулся и выдохнул густое облако табачного дыма.
«Не надо было доверять ему слишком много, – подумал он. – Справедливости захотел? Справедливо было бы уволить тебя без выходного пособия ещё тогда… Почему ты так повелся? Я же тебя ценил, холил, лелеял… А теперь ты покойник и всем на тебя плевать. Видимо, ты так и не понял, что в этой жизни всем на всех плевать, всем и на всех. Вот и на меня…»
– Всем плевать, – будто подводя итог, вслух сказал Павел Янович, словно отбросил последнюю костяшку на старых счётах.
Вот только в доход или расход? Раньше это «плевать» приносило доход, а теперь щемит в груди. Завтра суд. Плевать ему на этот суд, там всё решено. А здесь? Он невольно поводил ладонью в области сердца. Вроде не болит, а болит. Давление, пульс – всё в норме, но… Павел Янович тяжело вздохнул и затянулся.
Привычно незамеченная мужем, Анна бесшумной поступью, как невесомый призрак, растворилась, прихватив с собой бутылку коньяка.
Павел Янович стоял в холодном свете луны у большого панорамного окна. Струйка дыма от толстой сигары, вибрируя, тянулась к потолку.
После утренней планерки (или чего-то в этом роде) сотрудники Центрального аппарата специальной службы при администрации, выходя из кабинета директора, расходились по рабочим местам.
Начальник интегрального управления по борьбе, лысеющий полковник Яков Заринский, подойдя к своему кабинету, оглянулся на проходящих мимо него офицеров, поймал взглядом своего помощника и кивнул головой, что означало – «Зайди!»
Егор тоже полковник, ему было тридцать пять лет, Яков Заринский был старше, ему – пятьдесят.
– Как впечатление? – проходя к рабочему столу, спросил Заринский.
– Я думаю… – начал было Егор, но решил держать впечатление при себе и вместо ответа спросил: – Я так и не понял, о чём он сегодня?
– Он уже сам не понимает, что несет, – с ухмылкой сказал Заринский, перебирая бумаги у себя на столе. – Печально, но с другой стороны… так… так… вот. – Заринский нашел искомую бумагу и, пробегая взглядом по тексту, между прочим, спросил: – Как там Яныч, так и ничего?
– Людей от него не было, – ответил Егор.
– На Зуба надеется. Зря… зря.
Заринский потер уходящую к темени лысину, вышел из-за стола и подошел к Егору.
– Лёву пора брать за жабры, – сказал он. – Чувствуешь, как он кружит, вихрит, ускоряется… время… – загадочно произнес Заринский и протянул Егору оперативную справку. – Этот пожар с трупиком… Ты понял, что это за трупик?
– Наш главный свидетель? – предположил Егор.
– Думают, мы давить будем, а мы не будем, мы подождем, – сказал Заринский и ткнул пальцем в справку. – Трупик опознать, и в стопочку, пусть полежит. А паренька твоего подтянем, этого, как его?
– Сергей Кузнецов, – напомнил Егор.
– Вот-вот, Кузнец нам как раз и нужен, – кивнул Заринский. – Работа будет, как раз для него работенка.
Задумавшись, он отвел взгляд, широко растопырив локти, уперся ладонями в бока и облизнул свои толстые губы.
***
В зале суда был легкий шум ожидания. Прокурор лениво перебирал свои бумаги, подсудимый Павел Янович скучал и равнодушно слушал одного из адвокатов, который что-то шептал ему на ухо.
В первом ряду, рядом с Анатолием, во всём черном, словно на похоронах, сидела Анна. Она поправила темные очки и опустила руку на скамью. Сверху легла рука Анатолия, и пальцы рук переплелись.
