– Эвоно как!
– Энто к нам во всей красе сам Фрол Алексеевич пожаловал!
– Наслышаны, наслышаны, высоко взлетел.
– Вот же шинор![8] Добре. Потолкуем. Отчего бы и не потолковать. Послухать завсегда готовы. К тебе спрос давно назрел. Ты только не чванься, коли не забыл, где и кем возрос, спустись на землю, а то могем и помочь.
– Признали, братцы!
Фрол мягко, добродушно заулыбался, но в глазах играли жесткие искорки.
– А я гадал, додумаете али нет. Я к вам не зазря пришел, а с добрыми вестями. Нешто брат к брату с дурными намерениями явится!?
Его голос зазвучал пуще бархатисто, чарующе, спускаться намерений не выказывая, оглянулся на Митяя.
– Но прежде чем мы потолкуем, решайте свою оказию. Голова в бега ударился, но мне сказывали, подельник его у вас в яме заарестован. А мы, с вашего позволения, со-присутствуем.
Митяй велел помощникам вести Гераську.
Гераську со связанными руками, с понурой головой привели под стражей и вывели на Круг. Он поднял глаза, оглядывая с укоризной собравшихся. В какое-то мгновенье его взгляд пересекся с красавцем московитом, но не остановился на нем, только в мыслях проскользнуло что-то беспокойное, что вызывало тревогу. Чуть погодя Гераську медленно, но верно озарило. Он вновь, но уже с опаской взглянул на московита. Кровь прихлынула к голове, в висках застучало бешено и гулко. А Удатный его не признал, с ленивым интересом наблюдал за всеми и за ним, старшиной, без въедливости. У Гераськи же все нутро выворачивалось, вот-вот изрыгнет наружу, в голове еще пуще загудело, перед глазами все поплыло, и он всем своим могучим телом, как стоял, так и повалился на влажную оземь. Кто-то зареготал, кто-то охнул, а у Фрола только чуть дрогнули уголки губ в злобной ухмылке: с такими нежными легко будет совладать.
ЯНГЫН. Крымское ханство, октябрь 1570 года.
– Тьфу ты! Бес тебя задери! – Кудеяр выругался по-русски.
В начинающих вечерних сумерках он шел густой чащей к берегу реки Чурук-Су, как вдруг что-то черное, темнее ночи, мелькнуло за разлапистой елью, пугающе уставившись на него не моргающими сверкающими огромными глазами. Завидев, Кудеяр поначалу напрягся и схватился за ножны – может статься, какой хищный зверь сбежал из ханского дворца. Приглядевшись и распознав, что это Мустафа Ага, Тихонков досадно сплюнул. Евнух, не так давно дарованный Османским султаном двору Девлет Герай-хана, вышел навстречу.
– Что ты изрек, достопочтенный брат хана? Я не распознал язык. Это язык урусов? Вы на нем говорите с вашим приятелем, сказателем Янгыном. Это у тебя он обучился? – скопец вопросил кротко и мягко, как подобает слуге говорить с господином.
– Видал Янгына? Он на берегу? Что ты вновь рыщешь тут, добрых людей шугаешь, – Кудеяр проигнорировал вопросы евнуха, недолюбливал он этого черного, как смоль, и хитрого, как черт, эфиопа.
– Да, твой печальный собрат на берегу. Я хотел говорить с ним о тех сказах, что он складно повествует отрокам. У меня великое желание их записать. Сохранить для будущих поколений ханской семьи. Но, когда видишь очень задумчивого человека, как-то не хочется его тревожить.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
