Выражение изумления и недоумения показалось на всех лицах сидящих за столом людей. Милостивая улыбка королевы сменилась выражением разочарования, когда она услыхала имя сэра Кэя, а паж шепнул мне на ухо с выражением язвительнейшей насмешки:
– Сэр Кэй, действительно! О, назови меня бараном, дорогой мой, назови, как угодно, но, может быть, только еще через две тысячи лет народится человек, способный так великолепно лгать!
Все взоры были прикованы с выражением строгого вопроса к сэру Кэю. Но он был на высоте, и, как искусный игрок, сделал ловкий первый ход. Он сказал, что будет только восстановлять факты, не комментируя их. «А затем, – сказал он, – если вы найдете, что следует прославлять и воздавать почести, вы воздадите их тому, чья рука всегда считалась наиболее могущественной, и чей щит и меч не были побеждены ни в одной христианской битве – тому, кто сидит здесь, среди нас». При этом он указал на сэра Лаунселота. Он перехитрил всех, удар был верный и блестящий. Теперь он начал рассказывать о том, как сэр Лаунселот во время поисков приключений в небольшой промежуток времени убил семь великанов и освободил сто сорок две пленных женщины, затем отправился дальше, все продолжая драться, за приключениями, и нашел его (сэра Кэя) в отчаянной и безнадежной битве против девяти иноплеменных рыцарей, напал один на них и победил всех девятерых.
Потом, в ту же ночь, сэр Лаунселот спокойно надел вооружение сэра Кэя, взял его коня и снова отправился в разные страны. Вскоре он опять победил шестнадцать рыцарей в одной битве и тридцать четыре в другой. И всех их и прежних девять он отправил к Троицыну дню ко двору короля Артура и предал их в руки королевы Гуниверы, как пленников сэра Кэя сенешала, добычу его рыцарской храбрости. И вот здесь шестеро из этих пленников, а остальные предстанут, когда поправятся от тяжелых ран.
Трогательно было видеть, как горело ярким румянцем лицо королевы, как счастливо и возбужденно она улыбалась и какой многозначительный взгляд бросила она на сэра Лаунселота, взгляд, который наверное стоил бы ему жизни в Арканзасе.
Все восхваляли доблести и великодушие сэра Лаунселота, а я не мог достаточно надивиться на человека, который способен один победить и взять в плен такой батальон опытных борцов. Я выразил свое изумление Кларенсу, но он только смеялся, так что тряслись перья на его шапочке.
– Если бы у сэра Кэя было время, он наполнил бы и другой мех кислым вином, тогда все это еще удвоилось бы.
Я с грустью смотрел на мальчика и вдруг начал замечать, что облако глубочайшего отчаяния затемняет его взор. Я посмотрел по направлению его взгляда и увидел очень старого седобородого человека, одетого в развевающуюся черную одежду, который поднялся из-за стола. Пошатываясь, и кивая старой слабой головой, он обводил всех присутствующих мутными глазами.
То же страдальческое выражение, которое я заметил на лице пажа, появилось на всех лицах вокруг. Это выражение безгласного существа, обязанного терпеть и даже не стонать.
– Боже мой, проговорил мальчик, опять он начнет ту же самую историю, которую рассказывал уже тысячу раз, одними и теми же словами, и которую будет рассказывать всегда, пока не умрет! Каждый раз, как его бочонок будет полон, пока его мельница будет в состоянии работать. Неужели же Бог допустить, чтобы я не видал завтрашнего дня!
– Кто это такой?
