– Хорошо, Ирина Олеговна. Давайте попьем чаю.
– Вкусный, с земляникой, тебе такой нравится. И печенье, – суетилась Ирина Олеговна, подвигая тарелку. – Вот.
– Пасиб.
– Как мама?
– Ээ. Хорошо. Лучше.
– Выписали?
– Да. Давно уже.
Ирина Олеговна погладила ладонью руку Полины, а Полина следила за ее рукой и искала то место, где из-под ногтей выскакивают когти.
«Ирина Олеговна, давайте поговорим, – предложила Полина, заряжая информацией коричневые процессоры. – Вы отвечаете ресницами: если “да” – два раза ресницами, если “нет” – один раз. Согласны?»
Хлоп-хлоп.
«Ирина Олеговна, ну как принц? Хороший?»
Хлоп-хлоп.
«Берет вас замуж?»
Хлоп-хлоп.
«Скажите, только честно, – чай отравлен?»
Хлоп-хлоп.
– Ну как, Полина, стихи? Интересуешься по-прежнему?
– Да, конечно. Я сейчас больше Бродского читаю…
*****
А вот и мост. Ну как вы тут, соскучились?
Полина вышагивает по мосту. Ноги в кедах. Руки в джинсах. В зубах жвачка. Бейсболка козырьком назад. Каждый воин на мосту знает ее легкую походку…
– Девочку… пропустим, – затянули свое богатыри.
– Эй, – Полина остановилась, подняв голову вверх и вытянув указательный палец левой руки в небо. Оглянулась – не слышит ли ее кто из посторонних. Дедушка с бабушкой сидят на скамеечке в отдалении. Не слышат.
– Так вот. Пора уже запомнить мое имя. Полина. Ясно? Глухонемые пусть читают по губам. По-ли-на. Через букву «о».
Обернулась – старички смотрели на нее. Возможно, теперь они тоже знают, как ее зовут.
– Девочку… пропустим… ага.
Полина махнула рукой и пошла дальше. Мост почти закончился, когда она услышала негромкое:
– Полина…
Повертела головой. Никого.
– Полина…
Полина подняла глаза. Молодой розовощекий богатырь в кольчуге. Длинный кривой кинжал в ножнах. Застенчиво улыбается.
– Приветствую, княжна.
– Здрасте.
У подножия, между корней, – маленький букетик из белых цветов.
– А это что?
– Цветы, княжна.
– Вижу, что не свинья-копилка. Это мне?
– Вам…
– Хм. А тя как звать-то?
– Святогор я…
– Так вот, что я тебе скажу, Светик: будь проще – и к тебе потянутся люди. Окей?
Богатырь грустно вздохнул.
– Нуу… я пойду?
Грустный вздох.
– Ххоспади, начинается, – подхватила букетик и пошла своей дорогой.
– Але… да, Дим. Ну еще в городе… Нормально… Точно не знаю, когда… Приеду, когда бабушка за мной приедет. Ага. Да, увидимся. Пока.
8
– Бессмертия у смерти не прошу. Испуганный, возлюбленный и нищий, – шептали пересохшие губы Полины.
Место действия: ее Поле. Время: сумерки. Под ногами – ее трава. Направление движения – далеко, вглубь Поля.
«Бессмертия у смерти… Круто…»
Теплый ветер дул ей в лицо, отводил пряди волос с ушей и шептал о любви. И чем быстрее она шла – тем громче звучали слова. «Я назову это поле – Поле Любви».
Ее услышали, увидели, ее почувствовали. «От вас не спрячешься».
– Ойее! Буггааа, – как гром.
– Иоллооо! – пропела она в ответ.
Шла дальше и дальше. Еще дальше. Здесь. Остановилась.
Подняла руки. Закрыла глаза.
– Ойе! – и закачалась тонким деревцем. Дикая груша.
– Это… она… она… она, – шелест травы.
– Буггааа… Таната… – восхищенно гудел Дуб. – Твои возможности бесконечны…
«Льстецы».
Воскликнула, шевеля ветвями:
– Бессмертия у смерти не прошу! Испуганный! Возлюбленный! И нищий! Вот!
Ветер подумал-подумал, решил, что это какая-то важная инструкция, подхватил эти строчки и понес дальше.
– Этоооо… буггаа… Это как понять? – забеспокоился Дуб.
– Это стихи. Просто стихи. Бродского читать надо.
