Воинов поблизости от Эшлин расплющили свои же доспехи. Бершаду понадобился целый фунт божьего мха, чтобы оправиться от ран. Сотни бойцов уцелели, но их посекло осколками, как Оромира.
Бершад сглотнул:
– Мы с Симеоном вернулись в Фаллоново Гнездо и убили вот этого аколита.
– Зачем вы туда сунулись? – спросила Эшлин.
– Гарнизон там почти не защищен. Все солдаты ушли на юг, в погоню за отрядами Виллема. А наши убитые так и лежат в поле. Им надо было вложить в рот раковины.
Эшлин помотала головой:
– Похоронный ритуал ничего не меняет. Это я их убила.
– Может, и так. Но мы ежемесячно теряем сотни людей, понимаешь? Мы не выигрываем войну, а терпим поражение, только очень медленно. Очень скоро у нас не останется бойцов.
– Если сейчас я приму участие в бою, мы потеряем еще больше людей.
Бершад оглядел сарай, вспомнил о лагере под стенами крепости, о безвременно погибших воинах и почувствовал, что его душит ярость.
– Но вы хоть чего-то добились? – спросил он.
– Трудно сказать, – ответила Эшлин. – Это ведь не дерево срубить. Тут больше похоже на рытье колодца вслепую: может, вода уже близко, а может, ее и вовсе нет. Так что не…
– Не прячься за всякими сравнениями, просто скажи: тебе помогает все это барахло, которое я сюда ношу?
Эшлин посмотрела на мешок:
– Я честно пыталась взломать систему, самыми разными способами. Все безуспешно. Не знаю, что там поменял Озирис, но у меня ничего не получается. Мы думали, что диагностический аппарат поможет, однако он просто позволяет взглянуть на проблему под другим углом, а не решить ее. Вдобавок я не могу увеличить число колец на руке до тех пор, пока не взломаю систему Варда, поэтому способна удерживать в воздухе только пять магнитов.
– Тогда ради чего я таскаю вам всю эту хрень? – спросил Бершад.
Помолчав, Джолан сказал:
– Я начал разбирать устройства, которые Эшлин не может взломать. – Он указал в угол сарая, где на столе виднелась груда разрубленных магнитов, медных шаров, шестеренок, проводов, горки какого-то порошка и металлические опилки. – Хочу сконструировать хоть что-нибудь, чем мы сможем воспользоваться.
– Для чего?
Джолан пожал плечами:
– Пока не знаю. Но у нас скопилось столько деталей, что из них наверняка можно что-нибудь соорудить. – Он снял настой с горелки и набрал жидкость в большой шприц. – Готово.
Бершад сложил руки на груди.
– Сядь, пожалуйста, – попросил Джолан. – Я сделаю тебе укол.
– Я бы сел, но наша невозмутимая королева расколотила табурет.
Эшлин укоризненно взглянула на него, и Бершад сдался. Выругавшись, он сел на холодный пол рядом с Джоланом. Алхимик закатал рукав на левой руке Бершада, встряхнул жидкость в шприце и поднес иглу к коже.
– Погоди минутку, малец, – остановил его Бершад.
Джолан кивнул.
Бершад закрыл глаза, сосредоточился и мысленно обратился к драконихе, которая по-прежнему сидела на дайне у крепостной стены.
– Извини, детка, – пробормотал он. – Встретимся попозже, когда ты меня простишь.
Он кивнул Джолану. Тот вонзил иглу в руку Бершада и заполнил его вены огненной жидкостью, разлившейся по всему телу до легких и до самого сердца. Мысленная связь с кочевницей оборвалась. Звуки и ощущения, передаваемые драконихой, исчезли. Издалека донесся отчаянный драконий рев. Огромный дайн затрясся. Серокрылая кочевница взмыла в небо и скрылась вдали.
Бершад опустил рукав, остро ощущая пустоту внутри.
– Вечером Керриган должна вернуться из Данфара.
