Не дал им воли и руководитель Ясон, быстро попросив Орфея опять взять кифару. Великий певец взял левой рукою формингу свою и запел он о том, как некогда суша, небо и море, между собой единую форму являя на диво, в пагубной распре затем двинулись врозь друг от друга. И как в горнем Эфире всегда постоянное место астры имеют, и как пути серебристой Луны неизменны и яркого Солнца. Как были созданы горы и с шумом текущие реки с нимфами и речными богами, и все остальное живое родилось.
Кончил песню Орфей, и форминга дивноголосая смолкла устало. Смолк и он, но сидели все, головами поникнув. Слух еще у всех был охвачен чарами звуков. Пропетая певцом божественным песня всех осенила таким наслажденьем. Встали недолго спустя, и развели возлиянье для Зевса, чтобы им залить алтарный огонь, как ведется. И умиротворенно все улеглись и благодатному сну предались в ожиданье рассвета.
Идас перед тем, как отдаться в объятья Морфея, под влиянием песни Орфея, к Идмону подошел и, протянув ему руку, назвал его добрым товарищем, с которым он, не задумываясь, на любой подвиг пойдет.
Афиней рассказывает, что в Магнесии справляются "Гетеридии", посвященные, правда, не гетерам, но учрежденные по совершенно другой причине, о которой Гегесандр пишет в своих "Записках": Празднество Гетеридии справляют магнесийцы. Они рассказывают, что Ясон, сын Эсона, собирая в поход аргонавтов, первым принес жертвы Зевсу-Гетеру (товарищескому) и назвал празднество Гетеридиями.
Отплытие аргонавтов
Когда, засверкав очами ясными, богиня зари Эос своим лучезарным розовым взором окинула крутые лесистые вершины Пелиона, и по брегам зашумели утренним ветром гонимые пенные волны, первым Тифий поднялся. Товарищей он тут же начал бодро будить: им предстояло впервые вступить на быстроходный «Арго» и быстро наладить крепкие сосновые весла, а потом и с парусами необычными разбираться.
Тут загудел Пелионский «Арго» и весь залив Пагасийский – время пришло кораблю в далекий путь отправляться. В среднюю часть киля Афина-Паллада сама поместила доску чудесную ту, что взяла из говорящего додонского дуба. Писатели до сих пор спорят: в какое место дивного корабля, изготовленного по ее замыслам, Афина поместила этот дуб томарийский. Одни говорят, что священный вековой дуб был не под водой в киле, а в корме над водой, ибо шелестом своих листьев он передавал мореходам волю богов, царящих в небе высоком. Другие же уверяют, что доска из додонского дуба была вставлена Афиной Палладой в высокий нос корабля, прямо под ее изваянием.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
