– В школу. Мама не разрешает с вами ехать, – грустно сказала сестрёнка. – Уговори маму. А?
– За завтраком поговорю. Глянь в окно, где отец. Что-то он долго.
Минут через пять вся семья сидела за столом. Валерке в рот ничего не лезло. Он выпил чаю. Упёр локти в стол и положил на ладошки голову. Папа, мама, Маринка и Наташа кушали, медленно пережёвывая пищу.
– Мамуль, а ты чего это не разрешаешь Маринке меня проводить? Я целых два года её не увижу. Какая может быть сегодня школа? Разве что кучерявый её потеряет.
– Какой ещё кучерявый? – насторожилась мама.
– Да я так к слову. Поедем все вместе. Чего ты ей не разрешаешь?
– Поедем. Поедем. Дай поесть. И сам давай ешь. Кто знает, когда покормят? Я там, в пакет сложила тебе в дорогу. Немного, но дня на два растянуть можно. Ещё вот тебе на дорогу пятьдесят рублей.
– Ого! Целое состояние… не многовато ли? Ты б ему бутылочку положила. Пусть с мужиками за знакомство дёрнут, – со знанием дела сказал отец.
– Положить-то можно, но заберут. Жалко будет.
– Перестрахуемся. Сынок, принеси-ка из серванта плоскую фляжку, что мне подарили любители охоты и рыбалки.
– Бать, не надо. Ведь это подарок, а я могу потерять.
– Надо. Не надо. Я сказал, неси – значит, неси. Мы в неё нальём, сколько войдёт. В карман куртки положишь, и никто не увидит.
Валера сходил в зал и принес плоскую фляжку, передал отцу, который уже держал в правой руке початую бутылку водки.
– Так. Ага, вот. Фляжка вмещает триста миллилитров. Каждому по глотку за знакомство… и весело… и не пьяные, – говорил отец и переливал содержимое бутылки во фляжку. – Ты смотри, да здесь и мне на пару рюмочек осталось за твоё здоровье выпить вечером. Держи.
– Нина Николаевна, мне что-то плохо. Изжога и живот сжимает, – неожиданно тихо произнесла Наташа.
Лицо у неё было бледное. Руками она держалась за живот. Мама помогла ей встать и повела в комнату.
– Пойдём, приляжешь.
– Наташа, что с тобой? – Валерка шёл сзади.
– Не волнуйся, сейчас пройдёт.
Маринка прибралась на кухне. Владимир Леонтьевич взял Валеркин рюкзак, вложил в него пакет с продуктами,
– Я в машину. Давайте выходите. Не хватало ещё опоздать.
Валерка вошёл в свою комнату. Наташа лежала на кровати. Она смотрела на него своими большими и чистыми глазами. Губы застыли в виноватой улыбке.
– Не проходит?
– Нет, не отпускает. Ты не волнуйся за меня. Езжай, а то опоздаешь.
– Валера, езжай с отцом и Маринкой. Я с Наташей дома останусь. Давай, сынок, целоваться, и посидим на дорожку.
Нина Николаевна подошла к сыну. Обняла, поцеловала его. Из её глаз выкатились слезинки.
– Всё будет хорошо. Береги, пожалуйста, Наташку. И себя береги. Я тебя люблю. Ты мне нужна.
– Ну, всё, сынок. Не трави душу. Иди.
Валерий подошёл к кровати и припал губами к губам жены.
– Поправляйся. Приеду на место, сразу дам телеграмму. Интересно только, где это место? До свидания. Маринка, ты готова?
– Только тебя жду, – донеслось из прихожей.
Валерка не оглядываясь, быстрым шагом вышел из комнаты. Обул в прихожей старые полусапожки, и с Маринкой вышел из квартиры. Возле подъезда уже стояла машина.
– А где мать с Наташей? – спросил отец, когда брат и сестра садились в салон «Жигулей».
– Наташке плохо. Мама с ней дома осталась, – сказала Маринка.
– Ну, тогда поехали, – и отец включил первую передачу.
Возле военкомата оказалось не очень много народа. Посчитав призывников, отличающихся от всех причёсками и одеждой, Валера сказал:
